Айзек Азимов - Камешек в небе. Звезды как пыль

— Он не может, — сказал Шент. — Это бесчеловечно. Он измучен. Пусть поспит.

— Но ведь осталось только тридцать девять часов.

— Я знаю, но нужно ждать.

Послышался холодный и слегка сардонический голос:

— Кто из вас называет себя гражданином Империи?

Алварден бросился вперед:

— Я, я!..

И голос его упал, ибо он узнал говорившего. Последний жестко улыбнулся. Левая его рука была несколько застывшей, как и в последний момент предыдущей встречи.

За спиной археолога слабо прозвучал голос Полы:

— Бел, этот офицер… это тот, из магазина.

— Тот, которому вы сломали руку, — последовало подтверждение. — Меня зовут лейтенант Клауди. Значит, вы — член Сирианских миров, не так ли? И в то же время братаетесь с этими. Галактика, до какой низости может опуститься человек! И эта девушка по-прежнему с вами. — Он молчал, потом намеренно подчеркнуто проговорил: — Женщина, землянка!

Алварден мрачно сказал:

— Бел Алварден с Сириуса просит аудиенции у дежурного лейтенанта.

Лейтенант Клауди ответил:

— Это зависит от обстоятельств. — Он сделал шаг к Алвардену и быстро и яростно ударил его по лицу, отчего повязка упала со щеки Алвардена.

Археолог охнул и едва сдержал крик.

Лейтенант сказал:

— Когда-то вы сопротивлялись. Не желаете ли сейчас?

Алварден ничего не ответил.

Лейтенант сказал:

— Аудиенция разрешена.

Четыре солдата встали перед Алварденом и за ним. Лейтенант Клауди повел их.

Шент и Пола остались одни со спящим Шварцем, и Шент сказал:

— Я не слышу его больше, а ты?

Пола покачала головой.

— Я тоже уже некоторое время. Но, отец, как ты думаешь, он что-нибудь сделает Белу?

— Разве он может? — мягко проговорил Шент. — Ты забываешь о том, что он — не один из нас. Он — гражданин Империи, и ему нельзя досаждать… Ты, как я понимаю, влюблена в него?

— О, это ужасно, отец. Это смешно, я знаю.

— Конечно, смешно. — Шент горько улыбнулся. — Он честен. Я не говорю, что это не так. Но что он может сделать? Сможет ли он жить вместе с нами в этом мире? Сможет ли он взять тебя к себе домой? Представить друзьям земную девушку? Своей семье?

Она заплакала:

— Я знаю. Но, может быть, ничего этого вообще не будет.

А Шент снова был на ногах, потому что последняя фраза девушки послужила ему напоминанием. Он снова сказал:

— Я его не слышу.

Он не слышал секретаря. Вялкис был помещен в соседней комнате, откуда постоянно и внятно доносился звук его шагов — шагов льва, мечущегося в клетке. Но сейчас они смолкли.

Хотя в этом не было особого смысла, но Разум и тело секретаря сделались для них символом ужасной болезни и разрушения, гигантская сеть которых должна была начать плестись вокруг звезд. Шент осторожно похлопал Шварца по плечу.

— Проснитесь, — сказал он.

Шварц потянулся.

— В чем дело? — Он почти не чувствовал себя отдохнувшим. Усталость ощущалась им все с новой и новой силой, как будто в тело его продолжали поступать все новые и новые ее порции.

— Где Вялкис? — быстро спросил Шент.

— О… о, да. — Шварц дико огляделся, потом вспомнил, что наиболее ясное и отчетливое зрение ему дают не глаза. Он послал щупальца своего мозга, и они закружились, ища Разум, бывший так хорошо ему знакомым.

Он нашел его, но трогать не стал. Долгое общение с ним не сделалось от этого менее болезненным.

Шварц пробормотал:

— Он на другом этаже, разговаривает с кем-то.

— С кем?

— С кем-то, чье прикосновение мне незнакомо. Подождите… дайте послушать. Может быть, секретарь… да, он называет его полковником.

Шент и Пола обменялись быстрыми взглядами.

— Это не может быть Предательством, не так ли? — прошептала Пола. — Я хочу сказать, ведь офицер Империи не захочет пойти на сделку с Землей против Императора, правда?

— Не знаю, — грустно сказал Шент, — я готов уже поверить во что угодно.

Лейтенант Клауди улыбался. Он сидел за письменным столом с бластером у локтя, а рядом с ним стояли четверо солдат. Он говорил с той официальностью, которой требовала ситуация.

— Я землян не люблю, — говорил он. — Я никогда их не любил. Они — отбросы Галактики. Они болезненны, суеверны и ленивы. Они дегенеративны и глупы. Но, клянусь звездами, большинство из них знает свое место. В некотором отношении я могу их понять. Такими они рождены, и ничего тут не поделаешь. Конечно, терпеть то, что терпит Император, — я имею в виду их проклятые обычаи — я бы не стал, будь я Императором. Но тут уже ничего не поделаешь. Со временем мы научим…

Алварден прорвался:

— Но послушайте. Я ведь не для того приехал сюда, чтобы выслушивать…

— Послушайте, вы, я еще не все сказал. Я как раз собирался сказать, что не могу понять, как все укладывается в сознании столь любящего землян. Когда человек — настоящий человек, я имею в виду, — может опуститься до того, что станет ползать среди них и бегать за их женщинами, я не могу испытывать уважения к нему. Он хуже, чем они…

— Космос бы побрал вас и ваши глупости! — яростно бросил Алварден. — Вам известно, что замышляется ужасное предательство против Империи? Вам известно, насколько опасно создавшееся положение? Каждая минута промедления может стоить уничтожения миллионов миров…

— О, этого я не знаю, доктор Алварден. Вы ведь доктор, не так ли? Я не должен забывать ваших титулов. Видите ли, у меня есть своя теория. Вы — один из них. Может, вы и были рождены на Сириусе, но у вас черное земное сердце, и вы используете галактическое гражданство, чтобы работать на них. Вы похитили их официальное лицо, этого Древнего (сама по себе вещь неплохая, но я не хотел бы, чтобы из-за него мне наступали на горло). Но земляне его ищут. Они послали запрос в форт.

— Послали? Уже? Тогда что же мы здесь разговариваем? Я должен увидеться с полковником…

— Вы ожидаете восстания и тому подобных беспокойств? Может быть, вы даже запланировали одно из них, как первый шаг к организации революции, а?

— Вы что, с ума сошли? Зачем мне это нужно?

— Ну, значит, тогда вы не станете возражать против того, что мы освободим Древнего?

— Вы не можете. — Алварден вскочил на ноги, и несколько мгновений вид у него был такой, как будто он собирается броситься на сидящего за столом офицера.

Но бластер был уже в руках лейтенанта Клауди.

— О, не можем? Послушайте-ка. Я снял часть груза со своей души. Я ударил вас и заставил пресмыкаться передо мной перед вашей подружкой-землянкой. Я усадил вас сюда и сказал вам прямо в лицо, какой вы низкий человек. И теперь я с радостью воспользовался бы удачным предлогом, чтобы разнести вам руку в ответ на то, что вы сделали со мной. Так что лучше не двигайтесь.

Алварден окаменел.

Лейтенант Клауди рассмеялся и отложил бластер.