Камил Бачу - Испытатель пилюль

- Ну, а как дела дома? Как жена, как куклы?- робко спросил я.

- О, дома все в порядке! Жена говорит, что побаивалась меня, когда я смахивал на великана. Теперь она со мной очень ласкова. Не пойму я ее, Гарроу, честное слово.

- По-моему, Мэнни, тебе надо бы раздобыть той чертовщины, которой они пропитали банан, чтобы приостановить действие "Тарзанола".

- Это идея!- воскликнул Мэнни, и глаза его заблестели, как бывало.Попробую.

И он распрощался, преисполненный самых радужных надежд. Но что-то подсказывало мне, что он откажется от принятого решения, едва выйдет на улицу. Очевидно, так оно и случилось, потому что дней через восемь он позвонил мне и пригласил меня на скачки.

- Ого, у тебя завелись деньжата для тотализатора? Снова нашлась выгодная работа?

- Не очень-то выгодная,- смущенно пробормотал он в телефонную трубку.- Я сейчас работаю жокеем. Ведь мой вес - пятьдесят три килограмма.

- Сколько?

- Пятьдесят двавосемьсот,- уточнил Мэнни.

- Господи, на каком же весе ты остановишься?

- Понятия не имею. Этот мерзавец ничего не говорит. Он предложил мне испытать какие-то новые порошки, которые вызывают постоянную улыбку. Но я отказался. Хватит, не хочу больше, чтобы меня эксплуатировали, Гарроу. Я сыт по горло своей работой у Туби.

- Правильно, держись, Мэнни,- ответил я не слишком уверенно.

После этого разговора я решил, что, пожалуй, пора мне вмешаться в эту историю. Получив разрешение шефа на самое энергичное разоблачение проходимцев, о которых я ему рассказал, вечером следующего дня я уже подходил к зданию, где помещается фирма "Туби эид Туби".

- Тебе что здесь нужно?- окликнул меня какой-то мальчишка у самого входа.Захотел и себе беду нажить?

- Убирайся, постреленок,- огрызнулся я, поворачиваясь к нему спиной.

- Не сердись, Гарроу. Зачем ты меня гонишь?- печально ответил он.- У меня и так на душе скверно.

Господи, это был Мэнни. Мэнни собственной персоной! Он был одет в полосатую рубашонку и короткие штанишки, а из-под густых сросшихся бровей на меня укоризненно смотрели его голубые глаза.

- Мэвии! Что с тобой? Тебе на вид не больше двенадцати лет...

- По весу и росту - десять лет и шесть месяцев,- уточнил он.- Но до завтра я помолодею еще на шесть месяцев. А послезавтра...

Вот уже неделя, как Мэнни перебрался ко мне. Чтобы мы не мешали друг другу, я отгородил его кровать и письменный стол занавеской. А чтобы, не дай бог, кто-нибудь по неосторожности не наступил на него, я больше не принимаю гостей.

Мэнни встает довольно рано, моется в мыльнице, пьет чай и, вскарабкавшись по углу шкафа, выключает электрическую плитку. Если у него нет желания писать, я беру его с собой в редакцию, завернув в носовой платок. Если же его одолевает страсть к мемуарам, он пишет их на конфетти, которые нанизывает потом на нитку, как бусы.

Я советую ему заняться испытанием порошков "Улыбка", но Мэнни упорно отказывается. Он мечтает украсть несколько пилюль "Тарзанола" и расправиться с фирмой "Туби энд Туби" и со всей бандой изобретателей-шарлатанов. А пока он просит, чтобы я как-нибудь подсыпал его жене эту чертовщину с аллополиплоидами. Он надеется, что если она станет такой же крошечной, как и он, то вернется к нему.