Федор Кандыба - Горячая земля

Ключников с опаской рассматривал эту пеструю публику и старался сообразить, зачем пришли сюда все эти люди. Неужели им так интересна его диссертация?

Неподалеку от Ключникова стоял у окна широкоплечий толстяк, известный теплотехник Самойленко, и разговаривал с самым молодым из членов Ученого совета — профессором геологии Максимовым.

К ним подошли журналисты и начали наперебой задавать вопросы по поводу диссертации.

— Горячие источники есть всюду, где есть горы, — говорил Самойленко журналистам. — Мы впервые подходим к использованию совершенно нового вида энергии — внутреннего тепла земли. Это проблема огромной принципиальной важности.

— Позвольте, но ведь внутренняя теплота земли всюду одинакова. Почему следует начинать с Камчатки? — спросил один из корреспондентов.

— Камчатка богата всем, кроме источников энергии. На полуострове есть золото, богатейшие руды, естественный цемент, рыба, пушнина. А топлива мало. Теперь горячие источники заменят топливо. Земля сама будет обогревать Камчатку. Таких мест у нас немало.

— Имена оппонентов и председателя говорят сами за себя. Я убежден, что мы услышим интереснейшие вещи, — сказал другой корреспондент.

— Дело не в наших именах. — Самойленко добродушно махнул рукой. — Вы обратите внимание на Ключникова, — повернулся он к высокому, худому, как жердь, профессору Максимову. — Поглядите, как он мрачно смотрит на нас. Человек не знает, что его ждет: горячая ванна или холодный душ.

В зал вошли и сели за стол члены Ученого совета во главе с директором института Олегом Борисовичем Хургиным.

Хургин поднялся и зазвонил в колокольчик. Взоры присутствующих обратились к председателю. Это был невысокий пожилой человек с тонким лицом, седыми волосами и живыми, совсем молодыми глазами, зорко посматривающими из-под черных бровей.

Шум в зале прекратился.

— Прошу вас, Вадим Михайлович, начинайте, — сказал Хургин.

Ключников вспыхнул, поднялся на кафедру и стал перебирать бумаги, не поднимая глаз на присутствующих.

— Г-гейзеры и горячие источники Камчатки были изучены лишь недавно, — начал он, заикаясь сильней, чем обычно. — В одном из ущелий К-кроноцкого заповедника протекает река Гейзерная, по берегам которой расположены сотни горячих источников и гейзеров с температурой девяносто пять — девяносто шесть градусов по Цельсию. Своим теплом они обязаны вулканической деятельности…

Слушатели встретили застенчивого, румяного, как девушка, аспиранта с некоторым недоверием. Но вскоре они перестали улыбаться и начали с интересом слушать. Было очевидно, что этот краснощекий молодой человек хорошо знает Камчатку и вполне разбирается в том, о чем говорит.

Ключников почувствовал, что овладел вниманием аудитории, и начал более уверенно рассказывать о своем путешествии по долине реки Гейзерной. Эта река, в которую стекают воды горячих источников, не замерзает даже в самые суровые зимы. Она стремительно мчится среди камней и каменистых ущелий, дымясь зимой и летом.

В самый лютый мороз, когда все вокруг покрыто глубоким снегом, у берегов горячих ручьев и озер тепло настолько, что там растет нежнозеленая трава.

Метет злая пурга, полыхает в небе северное сияние, трещит лед на замерзшем море, а в маленьких естественных теплицах, защищенных от ветра, как ни в чем не бывало продолжают цвести розовые и белые ароматные цветы. Суровой камчатской зиме не под силу преодолеть теплое дыхание источников.

Публика слушала Ключникова с возрастающим интересом. Многие делали записи. Камчатские инженеры что-то быстро подсчитывали с помощью логарифмических линеек и передавали исписанные листки секретарю Камчатского областного комитета партии Медведеву.

Он был широк в плечах и кости, плотен и нетороплив. Движения у него были свободные и широкие. Небольшие черные глаза смотрели из-под косматых бровей умно, спокойно и несколько озорно.

Он читал листки, одобрительно кивал головой и посматривал в сторону Хургина, с которым долго разговаривал перед началом заседания.

Инженер-геолог наклонился к женщине со светлыми волосами и тихо сказал:

— Ну, кто был прав, Валентина Николаевна? Попробуйте-ка сказать, что это скучно!

Женщина улыбнулась:

— Да, наши медицинские диссертации куда скучнее. Я судила по своей.

— Будет еще интереснее. Там, где Хургин, скучно не бывает.

— А кто такой Хургин? Этот бородатый старик? — спросила женщина, показывая глазами на профессора Глухова.

— Нет, не он. Я говорю о председателе — видите, он смотрит в нашу сторону, — ответил инженер, приветливо кивая Хургину, который улыбнулся ему.

— Чем же он знаменит, этот председатель?

— Разве вы не знаете? Крупнейший геофизик, консультант нашего Треста тяжелых элементов, очень милый и остроумный человек… Вы встретитесь с ним еще не раз. Держу пари, что он вам понравится.

Тем временем Ключников рассказывал об извержениях самого большого из камчатских гейзеров. Гейзер назывался Великаном и выбрасывал столбы кипятка и огромные тучи пара на высоту восьмидесяти метров.

Великан давал столько тепла, что, по расчетам Ключникова, этого тепла могло бы хватить для отопления небольшого города.

Ключников подсчитывал, сколько пара дают все гейзеры и горячие источники долины реки Гейзерной.

Он доказывал, что этот пар может привести в действие довольно солидную электрическую станцию. Энергии ее хватит, чтобы дать свет, тепло и механическую силу для сел, консервных заводов и рыбных промыслов всего прилегающего района. Энергии хватило бы даже для нескольких небольших рудников, расположенных в этих местах.

По расчетам Ключникова, давление пара не должно было превышать трех атмосфер. Техника его использования оказывалась совсем простой и легкой.

— Здесь мы впервые заставим работать внутреннюю теплоту земли! — с подлинным вдохновением говорил Ключников. — До сих пор она ускользала от нас, и мы ничего поделать с ней не могли. Если мы сделаем установку для использования пара гейзеров на Камчатке, — это будет первым шагом к решению одной из самых важных проблем, какие стоят перед нашей техникой. Наш долг — как можно скорее и лучше овладеть новым громадным источником энергии, который дает нам земля!

На этом Ключников закончил и сел на место, вытирая вспотевший лоб. Вид у него был утомленный, но счастливый. Он чувствовал, что говорил хорошо.

Люся Климова стала горячо аплодировать. К ней присоединились камчатские инженеры и многие другие.

Ключникову пришлось подниматься и кланяться. При этом у него был такой сконфуженный и виноватый вид, что аудитория развеселилась и аплодисменты усилились.