Михаил Тырин - Новогодний Дозор. Лучшая фантастика 2014 (сборник)

Вороная кобыла, левая в упряжке, визгливо, панически ржет. Второй конек из одолженных Лесничему, серый мерин, только помахивает головой. Кодор чувствует страх лошадей. Его чутье все еще тоньше, чем чутье животных… это ободряет.

Дорога круто забирает налево.

Миновав поворот, Лесничий видит вдали повозку.

В тот миг, когда Кодор настигает ее, Ивена сидит на растерзанном трупе хозяина телеги. Его лошади стоят, низко опустив головы. Почуяв за собой хищника и кровь, они понесли и долго бежали так быстро, как могли, но выбились из сил и теперь согласны умереть. Ведьме не нужны жизни покорных животных, они не насытят ее. Если она убьет их, то лишь для развлечения…

Вороная кобыла вновь кричит от ужаса. Она тоже вот-вот понесет.

Кодор натягивает поводья и, не теряя времени, выскакивает из коляски. Пристально глядя на ведьму, Королевский Лесничий медленно вытягивает из трости клинок.

Да, дело обернулось к худу… Но могло быть еще хуже.

Кодор думает, что Ивена убила и съела селянина из-за того, что почуяла за собой погоню. За ней гнался Лесничий, она поняла, что жизнь ее в серьезной опасности. Пожранное человеческое сердце должно было дать ей силы драться или скрыться.

Но она еще не до конца преобразилась.

Она уже больше похожа на гигантского стервятника, чем на человека, и все же крылья пока не поднимут ее в воздух. Над ее плечами торчат уродливые отростки из обнаженных вздутых костей, покрытых ее же черной кровью. Они слишком малы. Даже еще не развернулись.

«Это хорошо, – думает Кодор, – она не сможет уйти. Но она будет драться отчаянно».

На тощей груди ведьмы трещат клочья синего платья. Сквозь прорехи пробиваются редкие перья. Руки и ноги уже полностью превратились в когтистые лапы. Завидев Лесничего, ведьма издает хриплый клекот, полный насмешки – и страха.

Только лицо Ивены осталось неизменным. На чудовищном теле, изуродованном незавершившимся превращением, это лицо – самое страшное. В глаза Кодору смотрит глуповатая, скучная тетушка, хлопотунья и богомолка, сплетница и брюзга.

– А-а, дружочек, – выдыхает она, приподнимаясь. Несформировавшиеся крылья шевелятся. Кажется, за истекшие мгновения они стали больше. – Вот и ты…

«Нет времени, – понимает Кодор. – Еще минута, и она встанет на крыло».

– Большая честь, – говорит Ивена, – встретить тестя самого Короля мертвых…

Ей заметно трудно ворочать языком.

Кодор заносит меч, приближаясь к телеге. Он не отвечает. Не о чем говорить с ведьмами.

Ивена выставляет ему навстречу огромные черные когти. Лесничий знает, что под ними яд. Достаточно царапины, чтобы он начал слабеть.

Их все еще разделяет десяток шагов. Кодор поспел вовремя: еще минута, и ему пришлось бы драться с летучей тварью. Ведьма готовится к прыжку. Она ударит когтями.

Он все еще слишком далеко, чтобы поразить ее мечом.

– Как себя чувствует невеста? – глумится Ивена. – Она счастлива? Должно быть, не может дождаться встречи с женихом. Она будет королевой!

Черные глаза ее пристально следят за руками Лесничего. Пока обе его руки сжимают рукоять меча. Но на боку Кодора, под курткой, спрятан метательный нож.

Это его шанс.

Когда Ивена отталкивается от борта телеги, чтобы прыгнуть, в мгновение ока Кодор выхватывает нож и швыряет навстречу.

Нож вонзается в брюхо.

Это не та рана, которая убьет ее, но ведьма вопит от боли и валится на дорогу. Удар страшных когтей проходит мимо цели.

Стремительно метнувшись вперед, Лесничий перехватывает меч обеими руками и вонзает тонкое лезвие прямо в сердце Ивены.

…Он был достаточно сильным и быстрым, чтобы сделать это. Дева Сновидений и Величайшая Любовь ответили на его молитвы. Но на этот единственный рывок ушли все силы его старого тела.

Кодор не успевает отпрыгнуть.

Ведьма умирает не сразу. Бесконечно долго она вопит и воет, размахивая длинными лапами. На Кодоре нет кирасы, тяжелый доспех измотал бы его еще в пути, больная спина могла отказать прежде времени. Кожаная куртка разлетается в лоскуты. Когти снова и снова распахивают его тело. Алая кровь брызжет на лицо и грудь умирающей Ивены, поддерживая ее и продлевая ее агонию. Алая кровь смешивается с черной.

Лесничий падает.

Он теряет сознание еще до того, как ведьму скрутит последняя судорога. В последний миг перед его взглядом мелькает лицо дочери – здоровой, юной и красивой, взволнованной и вдохновенной, поющей в церковном хоре… Кодор улыбается.

Благословен Лесничий, сражающийся с воплощенным кошмаром. Благословен отец, мстящий за дочь.

Дева Сновидений, пой ему славу.

Когда он приходит в себя, первое, что он видит – солнце, поднимающееся над лесом. Рассветное золото заливает Королевский Лес, и яркая зелень трепещет, полная жизни. Лиственный шелест набегает и удаляется, словно шум волн. Птицы щебечут. Неподалеку фыркают лошади. Кодору тепло и мягко, грудь его полна радости, его раны исцелились, отдохнувшее тело вновь стало сильным. Он чувствует, как на глаза наворачиваются слезы.

Он сделал это. Он прогнал ночь.

И где он теперь?

– Это Явь? – спрашивает он беззвучно. – Я умер?

– Нет, – тихо отвечает ему Лореаса.

Кодор приподнимается, оборачиваясь к ней. Высокие травы обступают их, загораживая от ветра. На земле – ковер из хвощей и густого болотного мха, который вроде бы не должен расти в этих сухих местах… Плечи Кодора закутаны в шаль Лореасы, а ноги его греет пара маленьких мохнатых медвежат. Мать-медведица сидит чуть поодаль и внимательно смотрит на некромантиссу.

– Спасибо вам, – говорит ей Лореаса и кивает. Шумно выдохнув, медведица встает и уходит. Дети бегут за ней. Лесничий изумленно смотрит им вслед.

Он понимает, что всю ночь жена держала его голову на своих коленях. Это Лореаса спасла его, примчавшись сквозь тьму и вернув его к жизни… Не говоря ни слова, Кодор крепко обнимает ее, привлекая к себе, и целует – волосы, веки, губы. Кожа Лореасы – теплая.

Некромантисса вздыхает и прижимается к мужу.

Так они сидят долго-долго.

Потом Лореаса откидывает голову и находит его взгляд.

– Ты все-таки сделал это, – говорит она, – все-таки сделал.

Голос ее полон безмерного восхищения и глубокой нежности. Кодор улыбается. Зеленые глаза Лореасы лучатся, в них прыгают искры. На ее волосах сидят бабочки, а высокая шея украшена живым полозом.

Кодор кидает взгляд через плечо.

Обе повозки стоят на дороге, запряженные. Вороная кобылка бьет копытом, остальные лошади дремлют. От ведьмы осталась груда костей, покрытых засохшей кровью, и несколько перьев. Плоть ее, как и должно было случиться, истлела мгновенно, едва ее сердце перестало биться.

Ее больше нет. Сон Жизни стал чище на один воплощенный кошмар.