Айзек Азимов - Миры Айзека Азимова. Книга 1

— Разумеется! — раздраженно сказал Богерт. — «Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред».

— Как изящно сформулировано, — насмешливо продолжала Кэлвин. — А какой вред?

— Ну… любой.

— Вот именно! Любой! А как насчет разочарования? А утрата веры в себя? А крушение надежд? Это вредно?

Лэннинг нахмурился:

— Откуда роботу знать… — Он вдруг осекся.

— Теперь и до вас дошло? Этот робот читает мысли. Вы думаете, он не знает, чем можно травмировать человека? Думаете, если задать ему вопрос, он не ответит именно то, что вы хотите услышать в ответ? Разве любой другой ответ не будет нам неприятен и разве Эрби этого не знает?

— Боже мой, — пробормотал Богерт. Сьюзен Кэлвин с усмешкой взглянула на него.

— Я полагаю, что вы спросили его, уходит ли Лэннинг в отставку? Вы хотели услышать «да», и Эрби ответил именно так.

— И вероятно, поэтому, — сказал Лэннинг голосом, лишенным всякого выражения, — он ничего не ответил нам только что. Он не мог ответить так, чтобы не задеть одного из нас.

Наступила короткая пауза. Мужчины задумчиво смотрели на робота, который забился в свое кресло у книжного шкафа и опустил голову на руки.

Сьюзен Кэлвин упорно глядела в пол.

— Он все это знал. Этот… этот дьявол знает все — и даже то, что случилось с ним при сборке.

Лэннинг взглянул на нее.

— Здесь вы ошибаетесь, доктор Калвин. Он не знает, что случилось. Я спрашивал.

— Ну и что? — вскричала Сьюзен Кэлвин. — Вы просто не хотели, чтобы он подсказал вам решение. Если бы машина сделала то, что вы сделать не смогли, это уронило бы вас в собственных глазах. А вы спрашивали его? — повернулась она к Богерту.

Лэннинг негромко засмеялся, а она язвительно усмехнулась и сказала:

— Я спрошу его! Меня его ответ не заденет. Громким, повелительным голосом она произнесла:

— Иди сюда!

Эрби встал и нерешительно приблизился.

— Я полагаю, ты знаешь, в какой именно момент сборки возник посторонний фактор или был пропущен один из необходимых?

— Да, — еле слышно произнес Эрби.

— Постойте, — сердито вмешался Богерт. — Это не обязательно правда. Вы просто хотите это услышать, и все.

— Не будьте ослом, — ответила Сьюзен Кэлвин. — Он знает математику, во всяком случае, не хуже, чем вы вместе с Лэннингом, раз уж он может читать мысли. Не мешайте.

Математик умолк, а она продолжала:

— Ну, Эрби, отвечай! Мы ждем! Господа, вы готовы? Но Эрби хранил молчание. В голосе психолога прозвучало торжество.

— Почему ты не отвечаешь, Эрби? Робот неожиданно выпалил:

— Я не могу. Вы знаете, что я не могу! Доктор Богерт и доктор Лэннинг не хотят!

— Они хотят узнать решение.

— Но не от меня.

Лэннинг медленно и отчетливо произнес:

— Не глупи, Эрби. Мы хотим, чтобы ты сказал. Богерт коротко кивнул.

В голосе Эрби послышалось отчаяние:

— Зачем так говорить? Неужели вы не понимаете, что я вижу глубже, чем поверхность вашего мозга? Там, в глубине, вы не хотите. Я — машина, которой придают подобие жизни только позитронные взаимодействия в моем мозгу, изготовленном человеком. Вы не можете оказаться слабее меня, не почувствовав унижения. Это заложено глубоко в вашем мозгу и не может быть стерто. Я не могу подсказать вам решение.

— Мы уйдем, — сказал Лэннинг. — Скажи доктору Кэлвин.

— Все равно! — вскричал Эрби. — Вы ведь будете знать, что ответ исходил от меня.

— Но ты понимаешь, Эрби, — вмешалась Сьюзен Кэлвин, — что, несмотря на это, доктор Лэннинг и доктор Богерт хотят решить проблему?

— Но сами! — настаивал Эрби.

— Но они хотят этого, и то, что ты знаешь решение и не говоришь его, тоже их задевает. Ты это понимаешь?

— Да! Да!

— А если ты скажешь, им тоже будет неприятно.

— Да! Да!

Эрби медленно пятился назад, и шаг за шагом за ним шла Сьюзен Кэлвин. Мужчины, остолбенев от изумления, молча смотрели на них.

— Ты не можешь сказать, — медленно повторяла Кэлвин, — потому что это их огорчит, а ты не должен их огорчать. Но если ты не скажешь, это тоже их огорчит, так что ты должен сказать. А если ты скажешь, ты их огорчишь, а ты не должен, так что ты не можешь сказать. Но если ты не скажешь, ты причинишь им вред, так что ты должен. Но если ты скажешь, ты причинишь вред, так что ты не должен. Но если ты не скажешь, ты…

Эрби прижался спиной к стене, потом упал на колени.

— Не надо! — закричал он. — Спрячьте ваши мысли! Они полны боли, унижения, ненависти! Я не хотел этого! Я хотел помочь! Я говорил то, что вы хотели! Я должен был…

Но Сьюзен Кэлвин не слушала его.

— Ты должен сказать, но, если ты скажешь, ты причинишь вред, так что не должен. Но если ты не скажешь, ты причинишь вред, так что…

Эрби испустил страшный вопль. Этот вопль был похож на усиленный во много раз звук флейты-пикколо. Он становился все резче и резче, выше и выше, в нем слышалось безнадежное отчаяние. Пронзительный звук заполнял всю комнату…

Когда вопль утих, Эрби свалился на пол неподвижной, бесформенной кучей металла.

В лице Богерта не было ни кровинки.

— Он мертв!

— Нет, — Сьюзен Кэлвин разразилась судорожным, диким хохотом. — Не мертв! Просто лишился разума. Я поставила перед ним неразрешимую дилемму, и он не выдержал. Можете сдать его в лом — он больше никогда ничего не скажет.

Лэннинг склонился над тем, что раньше называлось Эрби. Он тронул рукой холодное, неподвижное металлическое тело и содрогнулся. Потом он выпрямился и, сдвинув брови, повернулся к ней.

— Вы сделали это намеренно.

— А если и так? Теперь уже ничего не поделаешь. — С внезапной горечью она добавила: — Он это заслужил.

Лэннинг взял за руку застывшего на месте Богерта.

— Какая разница! Пойдемте, Питер. — Он вздохнул. — Все равно от такого робота не было бы никакого толку.

Его глаза казались старыми и усталыми. Он повторил:

— Пойдемте, Питер!

После того как они вышли, доктор Сьюзен Кэлвин еще нескоро обрела душевное равновесие. Она долго стояла, глядя на Эрби. В конце концов злорадство сменилось на ее лице растерянностью и разочарованием. И все обуревавшие ее мысли слились в одно бесконечно горькое слово, сорвавшееся с ее губ:

— Лжец!

Тони был высокий, смуглый, черноволосый, с аристократическими чертами красивого лица. Клер Белмонт смотрела на него сквозь слегка приоткрытую дверь, замирая от страха и тревоги.

— Нет, не могу, Ларри! Остаться с ним дома — не могу!

Она лихорадочно пыталась найти слова, которые бы убедили мужа, но ничего не могла придумать. Она только и смогла прошептать еще раз:

— Не могу…

Ларри Белмонт неодобрительно взглянул на жену. Она так боялась этого выражения нетерпения на его лице.