Клиффорд Саймак - Дом на берегу

– Меня зовут Донован Гейл, – сообщил хозяин кабинета и указал на диван. – Располагайтесь. Видимо, у нас найдется много тем для разговора.

– Я с интересом жду, что вы мне скажете, – откликнулся Лэтимер.

– Интерес взаимный, – заявил Гейл.

Они уселись по противоположным концам дивана, хотя и лицом друг к другу.

– Итак, вы Дэвид Лэтимер. Известный художник.

– Не такой уж известный. И похоже, что теперь мне известным уже и не стать. Однако я не понимаю, каким образом вы могли меня поджидать.

– Мы узнали, что вы покинули дом на берегу…

– Ах, вот как вы его называете – дом на берегу?

– И мы заподозрили, что вы объявитесь здесь. Впрочем, полной уверенности у нас тоже быть не могло. Вы не откажетесь рассказать нам, как именно вам удалось до нас добраться?

Лэтимер отрицательно покачал головой.

– Мне что-то не хочется. По крайней мере, пока. Может быть, расскажу позже, когда узнаю побольше о вашей деятельности. Но сначала у меня вопрос к вам. Почему выбор пал на меня? На безобидного художника, который всего-то старался заработать себе на хлеб?

– Вижу, вы уже сумели во всем разобраться.

– Отнюдь не во всем. И меня возмущает, когда меня рассматривают как врага, как потенциальную угрозу для кого бы то ни было. Нет у меня ни характера, ни мотивов для того, чтобы с кем-то враждовать. А Инид, ради всего святого! Она всего-навсего поэтесса. Или Алиса, которая только и умеет, что хорошо играть на рояле…

– Эти вопросы не по адресу, – заявил Гейл. – На них может ответить Брин, если захочет, конечно. Я лишь заведую кадрами…

– А кто такой Брин?

– Он возглавляет группу оценки.

– То есть группу тех, кто решает, кого изъять и зашвырнуть в иное время?

– Грубо говоря, да. Хотя на самом деле все гораздо сложнее. Здесь проводится огромная работа. Чтобы выявить потенциальных клиентов, надо прочитать тысячи газет и других периодических изданий. Провести первоначальный психологический анализ. Потом необходимо предпринять дальнейшие исследования в первичном мире. Изучить потенциальных клиентов как можно глубже. Но, по правде говоря, в первичном мире никто по-настоящему ни о чем не догадывается. Людей просто нанимают, чтоб они выполнили ту или иную работу. Подлинный мозговой центр находится здесь.

– Под первичным миром вы подразумеваете наше настоящее? Ваш и мой прежний мир?

– Да, конечно. Однако вы полагаете, видимо, что первичный мир – это настоящее время, а здесь – прошлое. Вы заблуждаетесь. Мы имеем дело не со временем, а с альтернативными мирами. Тот мир, откуда вы прибыли сюда, во всем идентичен первичному миру, кроме одного: в этом мире эволюция обошлась без человека. Человек здесь не появился и никогда не появится. Здесь, где мы с вами находимся сейчас, произошло нечто еще более удивительное. Рептилии здесь не вымерли, меловой период не кончился, кайнозойская эра не наступала. На планете по-прежнему господствуют пресмыкающиеся, а млекопитающие остаются на вторых ролях.

– Вы не слишком рискуете, рассказывая мне об этом?

– Думаю, что нет, – ответствовал Гейл. – Вы же никуда отсюда не денетесь. Это относится и к любому из нас. Подписав контракт, мы знаем, что к прежней жизни нам не вернуться никогда. Здесь мы и останемся. Если у вас нет специальных устройств…

– Какие там устройства!

– Вы, пожалуй, привели нас в известное замешательство, – сообщил Гейл. – За все годы действия нашей программы ни на одной из станций не случалось ничего подобного. Мы не знаем, как быть, и не знаем, что делать лично с вами. Пока что вы будете жить здесь как наш гость. Позднее, – разумеется, с вашего согласия – мы подыщем вам работу. Вы можете войти в штат исследовательской группы…

– Что-то в данную минуту, – сказал Лэтимер, – это меня не слишком привлекает.

– Только потому, что вы не в курсе фактов, не в курсе грозящих человечеству опасностей. Большинству людей в первичном мире никогда не жилось так хорошо, как при утвердившейся ныне экономической и общественной системе. Разумеется, существуют идеологические различия, но остается надежда, что их постепенно удастся сгладить. Не приходится отрицать, что на Земле до сих пор есть районы бедности. Но их единственная надежда в том, чтобы развиваться в интересах и под руководством мирового бизнеса. Так называемые интересы большого бизнеса – главная и единственная надежда планеты. Если существующее экономическое устройство рухнет, весь мир откатится к новому средневековью. Чтобы оправиться от такого удара, понадобятся тысячи лет, если это окажется достижимым в принципе…

– И чтобы защитить свою бесценную экономическую систему, вы решили подвергнуть заточению поэтессу, художника и пианистку.

Гейл в отчаянии всплеснул руками.

– Я же сказал вам, что не знаю рационального объяснения! Вам надо увидеться с Брином, если, конечно, он сумеет выкроить для вас время. Он чрезвычайно занят…

– Легко могу себе представить.

– Он мог бы даже вскрыть файлы и познакомить вас с их содержанием. Но, как я уже говорил, вы никуда отсюда не денетесь. И при всем желании не создадите нам новых проблем. Вы прикованы к нам, а мы к вам. Наверное, мы могли бы перебросить вас обратно в дом на берегу, но это, по моему мнению, нежелательно. Это бы только расстроило всех остальных, кто там живет. В настоящий момент они, вероятно, считают, что вы попросту заблудились и вас задрал медведь, или укусила гремучая змея, или вы утонули в болоте. Они, конечно, будут вас искать, но раз не найдут, то и забудут. Им и в голову не приходит, что вы нашли путь к бегству. Наверное, лучше, чтоб они и впредь оставались в неведении. Раз вы уже здесь и с течением времени непременно пронюхаете обо всем существенном, что касается нашей деятельности, у нас нет выбора, кроме как держаться с вами откровенно. Тем не менее мы предпочли бы не расширять круг посвященных.

– Послушайте, там, в доме на берегу, в моей комнате повесили мою собственную картину…

– Нам показалось, что это приятный штрих. Своего рода жест доброй воли. Картину можно перебросить сюда, если хотите.

– Да нет, я не о том. Мне пришло в голову: а может, сюжет этой картины как-то соотносится с судьбой, какую вы мне уготовили? Может, вы опасались, что я и впредь буду рисовать картины, указывающие на слабости вашей несравненной экономической системы?

– Не могу сказать ничего определенного, – ответил Гейл. Ему было явно не по себе.

– Хотелось бы заметить, что если так, вы опираетесь на крайне ненадежную почву, и к тому же вас гложет комплекс вины.

– Это вне моей компетенции, – ответил Гейл. – Я не вправе даже комментировать ваши слова.

– Чего же вы от меня хотите? Чтоб я попросту держался тихо-мирно? На положении гостя ваших великодушных корпораций?