Клиффорд Саймак - Доставка удостоенных

- Ну, это уже лучше, - кивнула Мэри. - Возможно, удастся что-нибудь для тебя сделать.

- Кто-нибудь видел, что там случилось? - поинтересовалась Сандра.

Остальные покачали головами, а Лэнсинг промолчал: он толком не понял, что увидел, да и видел ли вообще.

- Меня что-то ударило, - сказал Юргенс.

- А вы не видели, что?

- Я ничего не видел. Просто ощутил удар.

- Стоять на дороге бессмысленно, - заявил Генерал. - На ремонт уйдет какое-то время, так что лучше найти место для лагеря. Дело идет к ночи.

Место для лагеря они нашли в рощице примерно в полумиле от куба. Неподалеку журчал ручей, так что проблем с водой не было, а упавшие деревья обеспечили запас дров. Лэнсинг помог Юргенсу доскакать до стоянки и усадил его у дерева, на которое тот мог опереться спиной.

Генерал вновь принял командование и сказал Мэри:

- Мы займемся костром, стряпней и что там еще надо сделать. Почему бы вам не заняться Юргенсом? Если хотите, Лэнсинг может вам помочь.

Он пошел было прочь, но вернулся и подошел к Лэнсингу.

- Мы с Пастором обсудили это дело. Не слишком по-дружески, но обсудили. По поводу небольшого инцидента в дороге мы сошлись в том, что оба вели себя из рук вон плохо. Я думал, вам приятно будет слышать это.

- Спасибо, что сказали, - отозвался Лэнсинг.

9

- Проклятье, - сказала Мэри, - тут сломан храповик, то есть мне кажется, что это храповик. Если б у нас только были запчасти, он был бы как новенький.

- С грустью сообщаю вам, - ответил Юргенс, - что такой запчасти у меня нет. Разумеется, несколько обычных имеется, но среди них нет ничего подобного. Не могу же я носить с собой все запчасти, которые мне могут когда-нибудь понадобиться. Благодарю вас, леди, за вашу работу, иначе мне пришлось бы делать это самому.

- Нога не гнется в колене, - заметил Лэнсинг. - И даже несмотря на ремонт, бедро работает не очень гладко.

- Зато я могу двигаться, хоть и не очень резво. В лучшем случае я просто буду идти медленно, но смогу продолжить поход.

- Я слажу тебе костыль, - пообещал Лэнсинг. - Возможно, потребуется привыкнуть к нему, но как только ты приспособишься, он пригодится.

- Я готов ползти на четвереньках, только идти с вами дальше.

- Вот твои инструменты, - сказала Мэри. - Я уложила их обратно в коробку. Лучше запри их на место.

- Благодарю вас, - Юргенс взял коробочку с инструментом, открыл дверцу грудного отсека, сунул коробочку туда и захлопнул дверцу. Потом похлопал себя по груди, чтобы убедиться, что дверца закрыта.

- По-моему, кофе готов, - сообщила Мэри. - Обед, может, и не готов, но я чую запах кофе и хочу выпить чашечку. Эдуард, вы присоединитесь ко мне?

- Через пару минут, - отозвался Лэнсинг. Сидя возле Юргенса на четвереньках, он взглядом проводил направившуюся к костру Мэри.

- Ступайте, выпейте кофейку, - предложил Юргенс. - Нет нужды сидеть около меня.

- Кофе может и подождать. Меня заинтересовало одно твое заявление: что ты готовы ползти на четвереньках, лишь не отстать от нас. Юргенс, в чем дело? Тебе что, известно нечто такое, чего не знаем мы?

- Ничего такого не знаю. Я просто хочу быть с вами.

- Но почему?! Мы просто компания беженцев. Нас вышвырнули из наших миров и культур. Мы даже не знаем, зачем мы здесь...

- Лэнсинг, что вам известно о свободе?

- Ну, по-моему, не слишком много. Пока ее не лишишься, то как-то не задумываешься на подобные темы. Там, откуда я прибыл, свобода у нас была, и нам не требовалось за нее бороться. Мы в ней не сомневались, это редко приходило нам в голову. Только не говори, что вы...

- Не в том смысле. В моем мире роботов никто не притесняет. Я полагаю, что мы по-своему свободны. Но на нас лежит тяжкое бремя ответственности. Позвольте рассказать вам об этом.

- Охотно. В таверне ты говорил, что вы заботитесь о своих людях, и это прозвучало довольно странно. Ты сказал, что людей осталось совсем немного, а вы о них заботитесь.

- Прежде чем я скажу хоть что-нибудь, объясните мне одну вещь: вы рассказывали о своем друге, который, по вашему выражению, лепетал об альтернативных мирах, альтернативных Землях, отделяющихся друг от друга в кризисных точках. По-моему, под этим вы подразумевали то, что произошло.

- Да, именно так. Несмотря на все безумие...

- И все эти альтернативные миры следуют по собственным мировым линиям. Они одновременно существуют в пространстве и времени. А не означает ли это - если мы действительно прибыли из альтернативных миров - что все мы прибыли из одного и того же отрезка времени?

- Об этом я не думал, - признался Лэнсинг. - Честное слово, не знаю. Понимаешь, это чистейшее предположение. Но если теория параллельных миров верна, и мы действительно прибыли из таких миров, то не вижу повода полагать, что мы могли прибыть из одного и того же временного промежутка. То, что перенесло нас сюда, скорее всего обращается со временем столь же произвольно.

- Рад слышать, что вы так думаете, потому что меня это тревожило. Должно быть, я прибыл из более позднего отрезка времени, чем остальные. Видите ли, я проживал в мире, брошенном человечеством.

- Как это брошенном?

- Ну да, все отправились на иные планеты, кружащиеся вокруг других звезд. Далеко в космос, даже не знаю, насколько далеко. Земля, моя Земля, просто износилась. Окружающая среда была разрушена, естественные ресурсы исчерпались. Их остатки ушли на то, чтобы построить корабли, которые забрали человечество в космос. Они покинули ее разоренной и загаженной...

- Но ведь кое-кто из людей остался! Пусть и очень немногие, как ты сказал.

- Да, люди остались: ни то, ни се, полнейшие невежды, ничтожные неудачники, никчемные идиоты. Словом те, кто ничем не мог оправдать свое пребывание на корабле. Остались и роботы: безнадежное старье, просто ненужный хлам, каким-то чудом избежавший отправки на свалку. Невежд - и людей, и роботов - оставили, а остальные - умные и талантливые люди, совершенные роботы - отправились прочь с Земли на поиски новой достойной жизни. А мы, отбросы тысячелетий эволюции, остались влачить свое жалкое существование, как умеем и можем. И мы, покинутые роботы, веками делали для оставленных людей все, что в наших силах. Мы проиграли. Мы проигрывали на протяжение столетий. За эти годы потомки ничтожных людишек, не удостоившихся права лететь с остальными, не развились ни в интеллектуальном, ни в моральном отношении. Порой, правда, мелькал проблеск надежды: два-три поколения казались многообещающими, но эти обещания бесследно тонули в трясине плохой наследственности. В конце концов я вынужден был признаться себе, что люди эволюционируют вниз, а не вверх, что всем надеждам конец. С каждым поколением они становились все более мерзкими, более жестокими, более никчемными.

- И вы оказались в плену, - подсказал Лэнсинг. - В плену у собственной преданности своим людям.