Клиффорд Саймак - Проект Ватикан

- Я здесь. Здесь, внутри твоего сознания. Хочешь, чтобы я ушел?

Теннисон уловил и понял сказанное.

- Нет, - мысленно ответил он. - Нет, не уходи. Но будь добр, объясни, что происходит? Ты принадлежишь Декеру? Ты принес мне весточку от Декера?

- Я не принадлежу Декеру. Я никому не принадлежу. Я - свободное существо и друг Декера. Вот и все. Я могу говорить с ним, но не могу быть частью его.

- А частью меня - можешь? Почему ты можешь быть частью меня, а частью Декера - нет?

- Я - Шептун. Так меня зовет Декер. Можешь считать это моим именем.

- Ты не ответил на мой вопрос, Шептун. Почему частью меня ты можешь быть, а частью Декера - нет?

- Я - Друг Декера. Он - мой единственный друг. Я пытался подружиться со многими, и они тоже могли бы стать мне друзьями, но они не слышали меня, не узнавали. Не чувствовали, что я рядом.

- Ну и что? А я при чем?

- Я пытался проникнуть в Декера, но это оказалось невозможно. Разговариваю с ним, да, но не проникая в сознание. А ты мне подходишь. Я понял это сразу, как только увидел тебя.

- И теперь ты готов покинуть Декера? Нет, Шептун, ты не можешь так поступить с ним. И я не могу с ним так поступить. Я не имею права отнять у него друга.

- Я его не покину. Но позволь мне быть с тобой.

- Хочешь сказать, что не настаиваешь?

- Нет, не настаиваю. Скажешь №уйди¤, и я уйду. Скажешь №войди¤, и я войду. Но... прошу тебя, пожалуйста!

№Безумие! - подумал Теннисон. - Это настоящее безумие! Галлюцинация. Ничего нет. Мне все это просто кажется¤.

Дверь резко распахнулась. На пороге стоял Экайер.

- Джейсон, скорее! - выкрикнул он, не входя. - Пойдем со мной! Ты должен пойти со мной немедленно.

- Конечно, - кивнул Теннисон. - А что случилось?

- Мэри вернулась из Рая! - ответил Экайер. - И она в очень плохом состоянии.

Глава 26.

Декер вновь пережил те страшные минуты. Годами он не вспоминал об этом, не думал, но вот сходил к катеру - и ничего не мог поделать. Вновь разрезал ножницами финишную ленточку памяти, и старые, запыленные воспоминания ярко и отчетливо встали перед ним.

Он протянул руку и коснулся поверхности металлического ящичка, стоявшего на столе. Этот ящичек он принес с катера. №Там есть все, - думал он, - в этих записях, что сделаны на корабле¤. Но открыть ящичек и просмотреть записи он не решался. №Наверное, - думал он, - не стоило искушать себя и забирать черный ящик с катера. Пусть бы лежал там, такой же забытый и заброшенный, как катер.

Почему же я так боюсь, - спрашивал он себя, - просмотреть записи? Может быть, я боюсь того ужаса, кошмара, который там записан? Мог ли там быть страх? Можно ли его было записать? Мог ли он сохраниться там, такой же дикий и ясный, как в тот день, много лет назад? ¤

Он зажмурился, спрятал лицо в ладонях, попытался вспомнить...

Он знал корабль как свои пять пальцев, водил его долгие годы, помнил его весь, до последнего винтика, любил его, гордился им, разговаривал с ним в часы одиночества в черных безднах пространства. Порой ему казалось, что корабль отвечал ему...

Он помнил все, но была одна-единственная деталь, в которой он не был уверен, и сомнения его могли развеять только записи. А то, что мучило его и не давало покоя, там наверняка было. Записи велись с предельной скрупулезностью. Регистрировались такие параметры, как местонахождение корабля, расстояние до различных объектов, их координаты с точностью до многих цифр после запятой; для каждой звезды и планеты записывались температура, давление, химический состав атмосферы, сила притяжения, данные о формах жизни, если таковые обнаруживались, о наличии скрытой опасности. Но эмоции? Могли ли быть зарегистрированы эмоции? Мог ли быть записан тот всепобеждающий ужас, который погнал его вышколенную, верную команду в безумном порыве к спасательным катерам?

Декер сидел у стола, пальцы его лежали на поверхности ящичка. Он зажмурился, пытаясь припомнить и убеждаясь уже, наверное, в десятый раз за последние несколько дней, что одна-единственная подробность упорно ускользала от него, а он никак не мог ее вспомнить.

...Тогда они направлялись в самый центр системы Кунскин, и их завертело в космическом смерче.

№Странно, - думал он, а ведь до того момента я и слышать не хотел ни о каких смерчах, считал, что это обычная выдумка, легенда, - смерч, который способен подхватить корабль и перебросить в другое время или пространство¤.

Разговоры о таких смерчах можно было услышать в каждом баре на любой из планет фронтира, но то, как о них рассказывали, возводя глаза к небу, колотя себя в грудь и клянясь всем святым на свете, мало в чем убеждало, рождало сомнения даже в теоретической возможности существования таких смерчей.

Короче говоря, смерч это был или нет, но с их кораблем случилось что-то непостижимое и ужасное. Все шло как обычно, как всегда бывает при выполнении пространственно-временных полетов - корабль, казалось, повис без движения в черной, непроглядной пустоте, и вдруг его ни с того ни с сего начало бросать из стороны в сторону, вертеть, качать, будто бы чья-то громадная рука выхватила его из пустоты пространства. Декер помнил, что он стоял перед одним из обзорных экранов и глядел в безликую тьму за бортом корабля, не уставая удивляться тому, что глазу не за что было зацепиться. У пустоты нет ни названия, ни образа. Было черно и пусто, но ведь для того чтобы понять, что такое №черное¤, нужно видеть рядом какой-то другой цвет для сравнения. Так вот, было черно, потому что больше ничего не было и черноту не с чем было сравнить, и пусто было не потому, что чего-то не хватало, а потому, что больше ничего не было. Никого и ничего. Скорее всего, ничего и быть не могло. Не раз он удивлялся себе - и с чего его влекло в эту бездонную черную пустыню, но сколько он ни думал, не мог себе ответить.

Неожиданно палуба задрожала, закачалась под ногами, его швырнуло на пол. Он ударился о палубу и покатился в ту сторону, куда накренился корабль. Пытался найти точку опоры, ухватиться за ускользающие предметы, но, едва он хватался за что-нибудь, пальцы тут же срывались. Он стукнулся обо что-то твердое и покатился дальше. Потом еще сильнее ударился обо что-то головой, в глазах вспыхнули искры, и все потемнело.

Наверное, на какое-то время он потерял сознание, но надолго или нет не понял. Он много раз пытался вспомнить, сколько же прошло времени, но никак не мог.

Придя в себя, он попытался встать на ноги, встал и добрался до одного из кресел, стоявших перед пультом управления. В голове звенело, а где-то вдали, в глубине корабля, слышались отдаленные голоса насмерть напуганных видавших виды звездолетчиков, утративших над собой всякий контроль.

№Что они, взбесились, что ли?¤ - думал он тогда. Но можно было не задавать этого вопроса - было понятно, что случилось с командой. Ужас, наполнивший корабль, добрался до Декера и коснулся его, нанес ему удар под дых, словно был чем-то осязаемым, физическим, а не эмоцией. Где-то вдали, перекрывая крики, звучал голос, который Декеру был незнаком, и именно этот голос, казалось, излучал страх, наполнивший корабль. Слов нельзя было разобрать, но сам звук генерировал непрекращающийся кошмар, дикую, животную панику.