Клиффорд Саймак - Срочная доставка

Если мы признаем моральным стремиться поступать по ее законам, то нам необходимо проникать в эту разницу. И я говорю не об ограниченном религиозном подходе, который, я признаю, зачастую весьма ограничен, но обо всем широком спектре человеческого поведения. Хотя я сам не согласен с этим, но признаю, что некоторые люди уверены, что человек может быть добродетельным даже если он не исповедует какую-либо религию. Я не согласен с этим, потому как считаю – человек нуждается в бастионе собственной веры, дабы поддерживать в себе праведность так, как он понимает ее.

Пастор остановился и повернулся лицом к Лансингу.

– Возможно, я говорю все это чисто из привычки. Дома, на своей грядке с овощами, у своего белого домика, стоящего на безмятежной улице таких же спокойных белых домиков, – несмотря на присутствие дьявола в домике на ее конце, – и в моей маленькой белой церкви, среди моей паствы, я был уверен во всем, что говорил. Я мог цитировать для своей паствы любое праведное или неправедное деяние, мог определить, как им поступать – даже если поступок был тривиален. Но теперь я не знаю, прав ли я. А вдруг я ошибаюсь? Какая-то часть той каменной самоуверенности покинула меня здесь! Я был убежден раньше, теперь больше не убежден.

Он замолчал и посмотрел на Лансинга. Он был похож на сову, разбуженную среди дня.

– Не знаю, зачем я все это вам говорю, – сказал он. – Именно вам. Вы знаете, почему я говорю все это вам?

– Понятия не имею, – ответил Лансинг. – Но если вы хотите говорить со мной, я готов вас выслушать. Если это вам в чем-то поможет, я буду даже рад вас выслушать.

– Но разве вы не чувствуете этого? Одиночества, покинутости?

– Не могу сказать с уверенностью, – признался Лансинг.

– Пустота! – воскликнул Пастор. – Ничто! Это жуткое место, это эквивалент ада! Я ведь всегда говорил, постоянно твердил своей пастве – Ад вовсе не коллекция всеземных и адских мук. Нет. Ад – это пустота, это потеря, конец любви и веры, убеждения человека к себе, конца силы, питающей убеждения…

– Да возьмите себя в руки! – крикнул на Пастора Лансинг. – Вы не должны поддаваться депрессии! Неужели вы думаете, что мы все…

– О, Боже! Почему покинул ты меня! Почему, о Господи!..

И в этот момент откуда-то с холмов, окружавших город, в ответ ему донесся другой жуткий крик. Своим тоскливым одиночеством этот яростный крик ледяными пальцами сжимал сердце, и чувство потери превращало крик в лед. Голос плакал, всхлипывал, стонал над городом, который был пуст уже тысячелетия. Вопль отражался от пустоты неба и падал на город. Такой крик могло издавать лишь существо, никогда не знавшее, что такое душа.

Всхлипывая, сжав голову руками, Пастор бросился бежать к их лагерю. Он делал отчаянные прыжки, несколько раз едва не упал, споткнувшись, но каждый раз ему удавалось сохранить равновесие и он продолжал бежать.

Лансинг, не пытаясь догнать Пастора, трусцой следовал за ним. Краем сознания он понимал, что даже благодарен за эту невозможность. Что бы он тогда делал с обезумевшим Пастором, если бы поймал его?

И все это время чудовищный рев-вопль с холмов бил в город и в мозг Лансинга. Какое-то ужасное создание изливало в мир неизмеримую тоску. Лансинг чувствовал, как жуткая ледяная рука этой тоски, словно боль, сжимает его сердце. Он тяжело дышал – не от бега, а потому, что ледяной кулак держал его в крепкой хватке.

Пастор достиг крыльца и, громко топая, помчался вверх по ступеням. Вбежав следом, Лансинг остановился сразу у залитого светом костра пространства круга. Пастор лежал на полу, рядом с костром, прижав к животу подобранные колени, наклонив голову, словно стараясь коснуться лицом коленей, обхватив себя руками, словно этой позой плода в утробе матери пытался защититься от окружающего мира.

Рядом присел на корточки Бригадир. Остальные стояли вокруг, в ужасе глядя на Пастора. Услышав шаги Лансинга, Бригадир поднял голову, потом поднялся на ноги.

– Что случилось? – спросил он громогласно. – Лансинг, что вы с ним сделали?

– Слышали ужасный вой?

– Да, и очень удивились? Что это было такое?

– Не знаю. Его напугал этот вой, он закрыл уши и бросился бежать.

– Просто перепугался?

– Да. Думаю, что так. Он уже давно был в довольно плохом состоянии психологически. Он мне кое-что рассказывал, когда мы гуляли. Очень отрывисто, почти без связи. Я его пытался успокоить, но он воздел руки к небесам и закричал о том, что господь бросил его на произвол судьбы. И в этот момент, как бы в ответ, раздался этот крик.

– Невероятно, – сказал Бригадир.

Сандра, занявшая место Бригадира возле бедного Пастора, тоже поднялась, прижав к щекам ладони. – Он словно окаменел, – сказала она. – Весь превратился в твердые узлы. Чем ему помочь?

– Оставим его в покое, – предложил Бригадир. – Он сам придет в себя. Если нет – то нам нечем ему помочь.

– Глоток виски ему бы не повредил, – предложил в свою очередь Лансинг.

– А как мы ему дадим его? Готов спорить, что зубы у него сжаты. Придется сломать ему челюсть. Лучше попробуем это, наверное, позже.

– Как жутко это. То, что с ним случилось, – печально сказала Сандра.

– К тому все и шло, – сказал Бригадир. – С самого начала я все это предчувствовал.

– Думаете, он выкарабкается? – спросила Мэри.

– Я встречал подобные случаи, – сообщил Бригадир. – В боевой обстановке. Иногда они выдерживают и приходят в себя, иногда – нет.

– Нужно согреть его, – озабоченно сказала Мэри. – У кого-нибудь есть одеяло?

– У меня два, – сказал Юргенс. – Я их захватил на всякий случай.

Бригадир оттащил Лансинга за руку в сторону.

– А этот вопль из холмов? Он что, был такой страшный? Мы его слышали, конечно, но уже в приглушенном варианте.

– Да, довольно страшный, – сказал Лансинг честно.

– Но вы его выдержали?

– В общем, да. Но я не был в состоянии эмоционального надлома. А у Пастора этот надлом уже начался до того. Он только успел сказать мне, что Бог его оставил, как начался вой.

– Паника, – сказал Бригадир. – Бесстыдная паника. Сдрейфил, и все тут.

– Но он ничего не мог с собой поделать. Он потерял власть над собой.

– Вы так говорите, словно рады тому, что случилось, – сердито сказала Мэри.

– Здоровенный бычище-фанатик, – сказал с удовольствием Бригадир. – Которого, наконец, поставили на место. Но я вовсе не радуюсь. Просто мне немного отвратительно. Теперь у нас балласт в виде двух калек, которых придется тащить за собой.

– Так может, просто поставите их к стенке и расстреляете? – спросил Лансинг. – Ах, простите, я все забываю, что у вас нет пистолета.

– Чего никто из вас не понимает, – сказал Бригадир, – это того, что в таком походе, в каком сейчас мы, самое главное – выносливость. Нужно быть крепким и выносливым, иначе конец, не дойдете до места.