Клиффорд Саймак - Срочная доставка

Он обнял ее одной рукой, прижал к себе. Она опустила голову на плечо Лансинга.

– Я не могу оставить тебя одну, – сказал он. – Я просто разорвусь внутри, если придется оставлять тебя.

– Но придется, – сказала Мэри.

– Я могу пойти на север один. С тобой оставлю Юргенса.

– Нет. Юргенс должен быть с тобой. Я настаиваю, здесь безопасно, а на севере – кто знает, что там? Понимаешь? Так нужно.

– Да, я понимаю. Это разумно. Но я просто не могу тебя оставить.

– Эдвард, ты должен идти. Мы должны знать. То, что мы ищем, может быть именно на севере.

– Или на западе.

– Да, верно. Возможно, оно здесь, но мы не знаем об этом. Сандра – ненадежная опора. Есть еще шанс, что она нам что-то сообщит, но это слабый шанс. Ждать не стоит.

– Но ты будешь осторожна? И не будешь никуда отсюда уходить? Не станешь рисковать зря?

– Обещаю, – сказала Мэри.

На следующее утро она поцеловала его на прощание и велела Юргенсу:

– Следите за ним. Я на вас надеюсь, что вы о нем позаботитесь.

– Мы всегда заботимся друг о друге, – гордо ответил Юргенс.

На всем протяжении пути от гостиницы к башне, местность становилась все более безводной. К северу от башни засушливость превратилась в пустыню. Путешествовать здесь было трудно. Песок осыпался под ногами, приходилось карабкаться на дюны. Ветер ровно и устойчиво дул с северо-запада, бросая песок им в лицо.

Они шли молча. Наклонившись вперед, против ветра, Юргенс сверялся с компасом, проверяя направление их маршрута. Они продвигались все дальше на север. Впереди шел, хромая, робот, за его спиной шагал Лансинг. Сначала впереди был Лансинг, а робот хромал сзади. Но Лансинг уставал, а механическое тело Юргенса усталости не знало, поэтому лидером теперь стал он.

Несколько часов спустя дюны большей частью исчезли и почва под ногами стала более надежной, хотя и по-прежнему песчаной.

Глядя на спину с энтузиазмом работающего костылем робота, Лансинг подумал, что Юргенс продолжал оставаться для него загадкой. Хотя все остальные члены компании, должен был признать Лансинг, тоже оставались загадками. Он попытался собрать вместе все, что он знал о каждом из них. И факты, как оказалось, были весьма фрагментарными.

Мэри работала инженером в мире, где старые империи восемнадцатого столетия продолжали процветать – следовательно, мир ее отличался международной стабильностью. Кроме этого он не знал о Мэри почти ничего, не считая самого главного – он ее любит. Но ни малейшего понятия, чем она занималась, специалистом в какой области техники была, он ничего не знал о ее семье, о ее жизни. Он знал о ней, наверное, даже меньше, чем об остальных.

Мир Сандры, ее культуру ему было трудно себе представить. Тем более понять. К тому же, она может отражать своим поведением лишь одну из субкультур, ноосферную нишу, в которой жила, а не всю культуру ее планеты. Она может отличаться от субкультуры, родной для Сандры, и сама она об этом может даже не подозревать. Они, признал Лансинг, были не совсем честные с Сандрой. Они ее игнорировали. А ведь и она могла, если бы ей дали возможность, внести свое лепту в раскрытие загадки их миссии. Если бы, вместо Лансинга и Мэри, установка подействовала на ее сознание… И даже теперь, через непонятную связь с музыкальной башней, она вполне может дать им ключ на разрешение загадки, который они все искали.

Пастор, как казалось Лансингу, был открытой книгой, хотя, опять же, он тоже мог быть частью субкультуры. Нет оснований считать, что весь мир Пастора был во власти изуверов, фанатиков. Был таким же тусклым, злобным и тупым, каким видел его Пастор. Если бы было время, они могли бы понять Пастора, найти какую-то общую точку взаимопонимания с этим человеком.

Бригадир, сказал себе Лансинг, был совсем другим случаем. Скрытный он не пытался объяснить особенности своего мира, и отказался объяснить, как его переправили в этот мир, – с тенденцией к превосходству, командованию и наставлению окружающих. Нежелающий прислушиваться к мнению других, верящий только себе. Он был загадкой. Уж он наверняка не был членом субкультуры мир его, судя по его словам, был миром военизированной анархии, где сотни мелких царьков-военачальников вели вечную войну друг против друга. Игра, как сказал Бригадир, но весьма опасная, в лучшем случае.

А Юргенс? Тоже, наверняка, не член субкультуры, но его мир покинут, человечество отправилось осваивать звезды, оставив тех, кто не мог ему уже быть полезным, предоставив отбросам развития деградировать до немыслимого варварства. Свобода, сказал тогда Юргенс. Он получил наконец свободу, сбросив груз внутренней подразумевающейся ответственности роботов за судьбу жалких осколков былого величия человечества. Свобода? Понимал ли Юргенс, что даже теперь он свободы не получил? Даже сейчас, в этом мире, он продолжал исполнять роль слуги и охранника людей. Он ковылял сейчас по пустыне к Хаосу, который только он мог увидеть и понять с безопасностью для людей. С самого момента своего появления в этом непонятном мире он был готов помочь любому, кто нуждался в его помощи. Надежды и нужды людей – вот главная забота Юргенса.

Но по какой-то причине он не до конца доверял этой компании людей, в которой оказался. Только ему, Лансингу, рассказал он часть своей истории. О том, каков его мир, о своем хобби делать человекообразные куклы, имитации истории людей (куклы, подумал мельком Лансинг, вроде Мелиссы?). Всем остальным он вообще ничего не рассказывал и продолжал упрямо хранить молчание даже когда Мэри спросила его.

Это озадачивает, подумал Лансинг. Почему робот доверился лишь одному ему? Была ли между ними какая-то связь, которую видел робот и не понимал человек?

Юргенс, ковылявший впереди, остановился у подножия небольшой дюны. Когда Лансинг поравнялся с ним, робот показал на какой-то предмет, торчавший из песка. Это был шар из стекла или пластика, вроде шлема космонавта, и внутри шара, лицом к путникам, скалился череп. Зубы весело блестели, один из них был золотым протезом, как заметил Лансинг. Золото блестело на солнце. Из песка дюны выглядывал и какой-то округленный кусок металла, а справа, немного дальше – еще один.

Юргенс достал лопатку из рюкзака и начал сгребать песок. Лансинг ничего не сказал, стоял и смотрел.

– Еще минута и мы увидим… – пообещал Юргенс.

Через минуту они увидели.

Металлическая конструкция отдаленно напоминала форму человеческого тела. Три ноги вместо двух, десяти-двенадцати футов высотой. Две руки, торс. Верхняя часть была просторной, ее занимал скелет человека. Большей частью кости скелета были разбросаны вокруг, только череп скалился в ловушке прозрачного шлема.