Клиффорд Саймак - В логове нечисти

Позади послышался чей-то крик. Харкорт оглянулся через плечо и увидел, что компания всадников, вместе с которой уехала Элоиза, поспешно возвращается. Лошади скакали во весь опор, всадники сидели, пригнувшись к их шеям, и погоняли их изо всех сил. Впереди с развевающимися на ветру волосами скакала Элоиза, погоняя лошадь и что-то крича, как и все остальные.

Они неслись прямо на него, и он понял, что они хотят его затоптать. От страха у него захватило дух, он сделал сверхчеловеческое усилие и освободился от чар, которые удерживали его на месте. Он пустился бежать, петляя, как затравленный заяц, а позади, все ближе, раздавался топот копыт, сверкали подковы, скалились зубы. Он задыхался, как будто кто-то огромной рукой стиснул его грудь.

Он споткнулся, упал.., и проснулся, все еще задыхаясь от сумасшедшего бега, в той самой позе, в какой упал.

В лесу презрительно кричала сова. Где-то в темноте хихикал про себя попугай аббата. Над головой качались деревья, и сквозь листву время от времени становился виден яркий, холодный блеск звезд. В лесу было темно и страшно.

Он приподнялся на локте. Рядом на земле виднелся какой-то сгусток темноты. Наверное, Шишковатый, подумал он. Не может быть, чтобы это был аббат, попугай наверняка где-то рядом с ним, а его хихиканье доносится совсем с другой стороны.

Харкорт сбросил одеяло и встал. Послышались чьи-то шаги, он обернулся и схватился за меч.

Послышался голос аббата:

- Что случилось, Чарлз? Попугай что-то проворчал.

- Ничего особенного, - сказал Харкорт. - Мне приснился сон.

- Плохой сон?

- Тревожный сон. Я видел Элоизу.

Аббат придвинулся ближе - бесформенный силуэт в темноте.

- Чарлз, не стоит питать слишком большие надежды. То, что рассказал твой дядя...

- Я знаю. С самого начала знал. Об этих местах много чего рассказывают. Но у меня все-таки появилась надежда.

- Ты должен быть готов испытать разочарование.

- Знаю, Гай. Но я изо всех сил цепляюсь за эту надежду. И все же...

- И все же? Что значит - и все же?

- Во сне Элоиза хотела меня затоптать. Не она одна, и другие тоже, кто был с ней, но она была впереди всех. Они скакали прямо на меня, а я убегал.

- Слишком тяжелым грузом лежит Элоиза на твоей совести, Чарлз. Ты слишком часто о ней думаешь. Ты винишь себя за то, в чем нет ничьей вины. Ты стараешься чаще о ней вспоминать, как будто это какое-то искупление. Может быть, вспоминая ее, ты просто стараешься сохранить надежду.

- Там, в болоте, я слышал множество голосов. И они говорили об Элоизе.

- Я тоже их слышал, - сказал аббат. - Ни о какой Элоизе они не говорили.

- С тобой они и не стали бы о ней говорить.

- И с тобой не говорили. Тебе показалось, что ты слышал ее имя, потому что его подсказали тебе воображение и чувство вины. Чувство, которого ты не должен испытывать, потому что здесь нет никакой твоей вины. Чарлз, долго еще ты будешь себя мучить?

- Я не считаю, что это мучение.

- Ну, конечно, ты считаешь, что это вечное преклонение перед женщиной, черты которой не сохранились в твоей памяти. Ты живешь, как монах, неся покаяние за то, что не требует покаяния. Попытайся сбросить с себя эту ношу.

- Гай, ты безжалостен. Ты не...

- Мое призвание, - сказал аббат, - временами не допускает жалости Может быть, мы с тобой сделали ошибку? - спросил Харкорт. - Может быть, мы зря дали своим чувствам увлечь нас в это отчаянное предприятие? Я - ради Элоизы, ты - ради своего заколдованного святого?

- Может быть, - ответил аббат, - Очень может быть. Но это не умаляет нашу цель. Все равно мы оказались здесь не зря.

- Ты не задумывался о том, чем все это может кончиться? Ты можешь это предвидеть?

- Я не провидец, - сказал аббат. - Все, что у меня есть, - это непоколебимая вера. Мы не должны спрашивать, почему оказались здесь. Здесь, в ночной тьме, в страхе перед Нечистью, может быть, в окружении Нечисти, наши мысли мрачны и безотрадны. Глухой ночью нельзя давать волю своим мыслям: они всегда будут мрачными, а надежды призрачными.

- Может быть, ты прав, - сказал Харкорт. - Давай-ка я посторожу вместо тебя. Мне больше не хочется спать. Я боюсь, что снова увижу тот сон.

- Буду тебе очень признателен, - сказал аббат. - Я еле держусь на ногах. У меня слишком тяжелая туша.

- Оуррк! - произнес попугай.

- Вокруг все спокойно, - сказал аббат. - То и дело кричит эта глупая сова, и где-то на севере бродит много волков. Я всю ночь слышал, как они воют, будто собираются в огромную стаю. Но они далеко, нам нечего беспокоиться.

- Тогда лезь под одеяло, - сказал Харкорт. - Возьми и мое тоже, тебе будет теплее.

Аббат завернулся в одеяло, а Харкорт еще долго стоял неподвижно, прислушиваясь к непрерывным стонам совы. С севера до него время от времени доносился волчий вой. Он подумал, что в это время года волки обычно не воют. Они воют глубокой осенью и ранней зимой, а весной или летом это бывает очень редко. Наверное, там случилось что-то такое, из-за чего они забеспокоились.

Его глаза привыкли к темноте, и он уже мог различить на земле все три спящие фигуры Аббат причмокнул во сне и захрапел. Попугай что-то проворчал в ответ. Сова наконец умолкла. Сквозь листву понемногу начинал пробиваться свет. Харкорт принялся ходить взад и вперед, чтобы согреться.

Когда еще немного рассвело, он разбудил своих товарищей.

- Еще темно, - недовольно сказал аббат. - Утро еще не наступило.

- Света хватит, чтобы разглядеть дорогу, - сказал Харкорт. - Мы отправимся сразу, без завтрака, и будем идти час или два. Потом, когда встанет солнце, можно будет сделать привал и поесть. Может быть, рискнем развести огонь и что-нибудь приготовить.

Он вопросительно взглянул на Иоланду. Та кивнула:

- Я думаю, это можно. Хотя бы ненадолго. Нам нужно поесть чего-нибудь горячего. Может быть, сварим овсянку.

- И поджарим сала, - с надеждой добавил аббат.

- И поджарим сала, - улыбнулась она. Аббат повеселел, - Это другое дело, - сказал он. - Всухомятку есть вредно.

Глава 18

Они шли весь день и все следующее утро. Идти было легко. Местность была большей частью открытая, лишь кое-где попадались небольшие рощи. Много раз они видели заброшенные хозяйства, заросшие бурьяном и сорняками поля, развалины домов. Когда-то эти места изобиловали зажиточными фермами.

Холмов на пути больше не было - повсюду вокруг лежали сырые низины. Путники то и дело посматривали на небо - не покажется ли там дракон или еще кто-нибудь, но никого не было видно, даже феи не появлялись.

В середине первого дня Шишковатый подстрелил из лука молодого кабана, которого они спугнули в кустах. Вечером они поджарили его на костре и устроили пир, предварительно как следует затоптав огонь. Может быть, необходимости в таких предосторожностях и не было, потому что местность была совершенно пустынна, но на этом настояла Иоланда.