Сергей Галихин - Русская фантастика 2009

Впрочем… Птеродактиль оказался вкусной тварью. Может быть, я и выберусь сюда еще разок, летом — надо научить сына охотиться. А то вырастет полудурком вроде Тейлора.

Сына, это все для тебя. Все-все для тебя. Ты не подумай, отец не забыл о дне рождения: ты уже большой, тебе шестнадцать. Ты — настоящий мужчина. Почти. Да-да, почти. А вот когда любимый папочка вернется домой, то…

Если вернется.

Ты не подумай, сына, не подумай…

Я — ради тебя.

…и себя тоже.

Люди Гюнтера, твари с нашивками-эдельвейсами на рукавах, преследуют меня уже более трех часов. Сто восемьдесят минут напряженной гонки по заснеженным вертикалям небоскребов. Сто восемьдесят минут охоты на меня, бывшего друга, а теперь — ронина и вора.

Я выбрал между сыном и дружбой-долгом.

Выбрал сына.

Выбрал себя.

Три часа… Хвала древним инженерам-разработчи-кам, термобелье справляется с нагрузкой. Бесшовные носки предохраняют стопы от микроударов и вибрации. На мне прапрадедовская флиска. Все мое обмундирование — наследство, передаваемое по мужской линии из поколения в поколение.

Сам я встал на лыжи всего семнадцать лет назад, когда мой отец… Не надо о грустном. Я собираюсь нарушить традицию.

Ледоруб врезается в стену возле правого ботинка. Тросик, приваренный к ручке, дергается, возвращая метательный инструмент владельцу. Я резко изменяю траекторию спуска и подгибаю ноги, рискуя вписаться кровавой буквой в какую-нибудь допотопную вывеску вроде «Кафе» или «Ресторан». Я буду свеженьким бифштексом, ха-ха, на празднике жизни далеких предков.

Или не буду.

Ибо не желаю.

…сегодня слишком холодно: ни единого пуховика возле остановок кресельных маршруток и гондол, а ведь обычно не протолкнуться. Те, у кого нет лыж, — низшие существа, бесправные и презренные, вынужденные передвигаться на общественном транспорте.

Вход в мою нынешнюю нору замаскирован голограммой — с виду обычный, ничем не примечательный сугроб. К тому же никто не знает, куда я переехал. Наверное, я чувствовал, что так случится, поэтому заранее позаботился о новом убежище для семьи. Скрытая виртуальным завалом Мирра стоит у внешнего контура и кутается в широкий шарф; блестят льдинки в соболином воротнике:

— Санечка, что ты задумал? Санечка?

Я улыбаюсь в ответ, губы намазаны густой пастой, жирной и приторной на вкус. Я цепляюсь за трос бугеля.

Санечка… Обычно жена называет меня Алексом. Санечка… Мирра испугана.

Бывает..

Пройдет.

Горизонталь крыши огромного небоскреба, название которого забыто за ненадобностью. Небоскребы — не более чем детали местности, особенности рельефа. Да, когда-то люди жили в высотках, но не сейчас. Крыша — ледяная поверхность, избитая всеми ветрами; здесь совершенно нет снега, его просто сдувает. Я разгоняюсь коньком, рассчитывая перепрыгнуть на следующую такую же плоскость. Не тут-то было. Высокий, как потревоженный гризли, парень атакует меня в лоб, он выделывает неимоверные пируэты, он сечет морозный воздух острыми кантами — я еле уворачиваюсь, и то лишь потому, что «гризли» играет со мной, проще говоря, развлекается. Он — настоящий самурай.

Амортизаторы, встроенные в лыжи, подбрасывают мощное тело в воздух, руки-ноги в стороны, лыжи параллельны и перпендикулярны груди.

Уподобившись вертолету, «гризли» вращается вокруг своей вертикальной оси, он взлетает, угрожая кромками измолоть меня в фарш, в костную муку.

Опять прыжок — и удар: правая нога вперед, левая назад и вверх.

Да уж, не повезло мне, нарвался на мастера фристайл-боя. Замечаю на груди у «мишки» вышивку люминесцентными нитками: «Тоби». Скорее всего, имя. Итак, меня желает убить Тоби — знаток могула и ньюскула. Эй, Тоби, мы не представлены, я впервые увидел тебя сегодня на празднике у Гюнтера. Но почему-то я знаю, что тебе вот-вот надоест мучить живую игрушку, меня то есть.

Уже надоело: полное переднее сальто. Да так, чтобы носками лыж мне в грудь, а титановыми палками в горло. Ухожу в сторону, изгибаясь боковым сальто и слегка цепляя задником шлем самурая Тоби — приблизительно у виска.

На крышу падаем вместе.

Я и труп «гризли».

Да, забыл сказать: у меня восьмой дан по фристайл-до.

…погода солнечная, ясная, мороз. Снег ослепительно бел, небо кристально голубое. И тысячи промаркированных трасс, и сотни подъемников. Спуски для молодых, для новичков, невероятно зеленые, как хвоя кедров и секвой. Синие трассы — для тех, кто на лыжах не меньше года. Рядом красная маркировка. Черные трассы — эти для меня, для опытного лыжника, обладающего максимумом прав и обязанностей.

А для безлыжного быдла есть внутренние лифты небоскребов и снегоходы на воздушных подушках. Пускай пользуются, не жалко.

А мне надо успеть в гости к дорогому Гюнтеру. Сегодня у моего закадычного дружка-командира особый день — он передает сыну лыжи, вторую семейную пару. Отныне его лоботряс Кари будет настоящим мужчиной и полноправным гражданином.

Немного о Кари. Щуплый, жидкие волосенки, близорукие глазки. Не воин.

Зато мой мальчик высокий, стройный, сильный и ловкий. Умен. И у него сегодня день рождения. Я решил сделать ему особый подарок.

Я решил подарить ему лыжи Кари.

Прости меня, Гюнтер. Прости, дружище.

Весь мир — огромный сноупарк. Все мы, настоящие люди, состоим из абсолютного контроля: мы контролируем скорость и баланс движений.

Я — контроль. Я — баланс.

Отталкиваюсь от края парапета, распрямляю ноги, напрягаю мышцы. Я в воздухе. Обжигающе холодные встречные потоки пытаются опрокинуть меня. Позади — погоня.

Группируюсь, приземляюсь, пружиню лодыжками. Длинный чехол с подарком болтается за спиной, почти не мешает. Почти — не считается.

Из-за ангара воздухозаборника, растопырив когти-кинжалы, атакует белая тварь. Только снежных барсов мне и не хватает! Не останавливаясь, шлепаю киску палкой между ушей — плашмя, чтобы не убить, но раздразнить. Пусть мои преследователи позабавятся с симпатичным котенком, таким ласковым и пушистым.

Смертельно пушистым.

Противно вибрирует трансивер, вживленный в челюсть: стандартные три диапазона, термоядерная микробатарейка в зубе мудрости.

— Алекс, что ж ты?! Что ж ты, Алекс?!

Оптика заднего обзора проецирует на внутренний экран маски приятное зрелище: одного из бойцов Гюнтера кошка таки достала. Замечательно. Теперь их всего лишь пятеро. Дай боже, справлюсь.

Десяток лыжных палок одновременно пятнают алым спину барса.

— Алекс, что ж ты?!

Прости меня, Гюнтер. Но я слишком люблю снег, я не хочу умирать.