Вад Капустин - Чужие свои

— Альтаир? Чушь, — отмахнулся землянин. — Зачем борнам нужна Корпорация? Власть над Метагалактикой? Она у них есть, или будет в любое время, стоит им только захотеть.

— Причем здесь Альтаир? Ты меня неправильно понял, — ответил К'мер. — Послушай внимательно. Я говорю не об Альтаире, и не о твоих гениальных дружках — созидателях. Альтаирцы тоже бывают разными. Ты, наверняка, слышал, что для борнов красота определяется уровнем таланта, дара? Брата твоей жены, например, альтаирцы называют Красавчиком.

— Да? Это Леху, что ли? — искренне удивился Седов. — Ну, я бы не сказал…

— Это так. Но, полагаю, ты никогда не задумывался над тем, как себя чувствует себя борн, дар которого не слишком высок. Так вот, это все равно, что безобразный, уродливый человек у вас на Земле. Но если землянин может возместить дефекты внешности умом, талантом, силой характера, то борн не может заменить недостаток таланта ничем, и соотечественники будут реагировать на него соответственно. А учитывая исключительную чувствительность альтаирцев к эмофону, такой ребенок обречен стать изгоем.

— Никогда не предполагал…, - растерянно начал Валерий, уже начиная догадываться, о чем пойдет речь.

— А ты предположи! — ящер разинул пасть в горькой усмешке. — Тебе это будет легче сделать, чем мне, ведь самки ашшуров практически неразумны и не имеют права выбора. А вот представь, как себя чувствует существо, лишенное всякой привлекательности для представителей своей расы и при этом каждое мгновение получающее подтверждение собственному уродству? Конечно, такие дети на Альтаире редкость, но они есть. И дать несчастному ребенку дар гения, развить у него способности творца не могут даже альтаирцы. Ты знаешь, что делают борны с собственными детьми при полном отсутствии у них таланта? Отдают их планете — целительнице! Превращают в безобразных драконов или в тени Туннеля. И Легата их принимает, потому что для альтаирца отсутствие таланта — тяжелая болезнь. Но даже драконы, даже тени Туннеля счастливее тех молодых борнов, которые лишены таланта не полностью. Ужасна доля тех, кто обречен жить изгоем среди гениальных прекрасных творцов, без всякой надежды обрести брачного партнера, добиться счастья, в ожидании, что положение когда-нибудь изменится!

— Откуда ты все это знаешь? — спросил Валерий. Уже долгое время имея дело с альтаирцами, он почти ничего не знал о повседневной жизни и обычаях борнов.

— Я не дипломат, — насмешливо булькнул К'мер. — А глава военной разведки расы уровня «К». Для нас проблемы альтаирских изгоев намного важнее, чем для Земли.

— Но, может быть, эти бедняги интересны друг для друга? — пока проблемы бездарных борнов казались Валерию надуманными, и он по-прежнему не мог понять причины конфликта.

— Друг для друга они также безобразны, как и для остальных, ведь речь идет не о внешности, — отрезал ящер, глубже погружаясь в воду. — И потому бесталантные и несчастные борны могут рассчитывать только на одно: найти могущественный артефакт Предтеч, и попросить у него великий дар! И вот что происходит в результате: группка таких изгоев объединяет вокруг себя преступников и авантюристов всех рас и мастей, и они начинают обшаривать Вселенную в поисках драгоценных исполнителей желаний. При этом стараются провернуть дело тайно, потому что управа на них все-таки есть — их гениальные соотечественники. Корпорация собиралась использовать на Металлике армию киборгов с Йарди, однако кто-то вмешался и устранил ее, — ашшур многозначительно посмотрел на собеседника. — И сейчас борны прибегли к помощи наемников, чтобы раздобыть артефакты.

— Я понимаю, почему для изгоев были так важны Пандора, энергатор серков, Кахта, даже аррьяу-ахья на Раване, — сказал Валерий. — Но остальное? Аква, Кунмпф, Металлика, корский конфликт? Причем здесь войны, спровоцированные Корпорацией?

— И остальное поэтому же, — объяснил К'мер. — Не забывай, речь идет о борнах. Самые бездарные из них гениальнее даже нас, ашшуров, на несколько порядков, я уже не говорю о землянах. А значит, хозяева Корпорации, не надеясь на артефакты Предтеч, могли бы попытаться воссоздать артефакт сами. Но для этого нужны особые металлы. Редкие вешества, которых во Вселенной катастрофически мало, но зато, как ни странно, они есть на Акве, их довольно много на Кунмпфе, практически лишенном других, более ценных для повседневных нужд элементов, и, кроме того, они прямо-таки кишат на второй Металлике, которая так необходима нашим недругам корсам.

— А корсам она зачем? — полюбопытствовал Валерий. Трагедия бездарных борнов, готовых на преступление для того, чтобы стать любимыми и счастливыми, что-то затронула в его душе.

— А корсам она нужна позарез, потому что эти же самые металлы — для них ценнейший компонент питания: еда, витамины. Пища, необходимая для развития крыльев и когтей. На своей планете корсы уже уничтожили практически все запасы питательных веществ, а если сейчас они потеряют две перспективные планеты, то сначала перестанут летать, а потом просто вымрут. Беда в том, что нужные им редкие металлы невозможно синтезировать. С этой задачей с трудом справляется даже мать-природа, потому-то их так мало.

«Мать-Корса», — не к месту всплыло в памяти Седова объяснение Берендеева. Кажется, шедевры федорской скульптуры еще надолго останутся для него сюжетом кошмарных снов.

— И что же? Ашра на стороне корсов? — Валерий попытался вернуться к теме переговоров. — Корсы — наши враги, — буркнул К'мер. — Совершенно неуправляемые дикие бабы и маньяки, одержимые жаждой убийства. Не понимаю, как им вообще удалось дойти до уровня «I». Однако сейчас мы вынуждены предложить им сотрудничество, и хотели бы попросить тебя выступить посредником.

— Собираетесь поделить с ними Металлику? — поинтересовался Седов.

Он не удивился замечанию ящера о «диких бабах» и безумных убийцах. Потерпев неудачу в роли научного руководителя, Валерий не поленился просмотреть справочники и уже знал, что на Корсе воюют мужчины, а принимают решения женщины. Да, корсы — одержимые страстями маньяки, но они еще и великолепные инженеры и техники, особенно преуспевшие в изобретении новых видов оружия. При этом самки корсов, не менее свирепые, чем самцы, тоже испытывают почти непреодолимую тягу к убийству, но вынуждены сдерживаться. Ограниченные строгими табу, они не могут лишать жизни не только матерей и детенышей разумных, но и их кормильцев. И запрет этот вызывается вовсе не религиозными предрассудками, а глубинными психологическими и физиологическими расовыми особенностями. Корсини, нарушившая табу на запретное убийство, по неясным пока причинам, навсегда лишается способности к производству потомства.