Фредерик Браун - Сборник рассказов

- А изобразить эти круги вы можете?

- Да. На звездном глобусе. Это уже сделано. Впечатление такое, будто все они направляются к определенному участку неба, но не в одну какую-то точку. Другими словами, их пути пока не пересекаются.

- А к какому же это участку?

- Он находится примерно где-то между Большой Медведицей и Львом. Те, что дальше, движутся быстрее, те, что ближе, - медленнее. Да ну вас к черту, Майк! Я пришел сюда, чтобы забыть о звездах, а не разговаривать о них. Налейте мне еще.

- Минуточку, профессор. А когда они туда доберутся, они что - остановятся или поползут дальше?

- А я откуда знаю, Майк? Они начали двигаться внезапно в одну и ту же минуту и, так сказать, с полной скоростью - то есть их скорость с первого же момента была такой, какой остается сейчас, они ее, так сказать, не набирали. И значит, остановиться они тоже могут сразу, без предупреждения...

Он сам остановился с внезапностью, какой могла бы позавидовать любая звезда, и уставился на свое отражение в зеркале за стойкой так, словно никогда прежде себя не видел.

- Что с вами, профессор?

- Майк!

- Что?

- Майк, вы - гений!

- Я? Что это вы?

Профессор Хейл испустил легкий стон.

- Майк, мне придется сейчас же отправиться в университет. Чтобы под рукой были справочники и звездные карты. Вы вернули меня на путь истины, Майк. Но дайте-ка мне с собой бутылочку этого виски.

- "Тартанового пледа"? Большую?

- Большую. И побыстрее. Мне нужно поговорить с одним человеком про собачью звезду.

- Вы это серьезно, профессор?

Доктор Хейл испустил вздох.

- Это вы виноваты, Майк. Собачьей звездой называют Сириус. И зачем только я пришел сюда, Майк! В первый раз за три месяца удалось вырваться, и надо же вам было все испортить.

Он взял такси, отправился в университет, отпер свой кабинет и зажег лампы там и в библиотеке. Потом сделал хороший глоток "Тартанового пледа" и взялся за работу.

Для начала после некоторых пререканий с дежурным по коммутатору ему удалось добиться, чтобы его соединили с директором Коулской обсерватории.

- Это Хейл, - сказал он. - Армбрестер, у меня есть идея. Но прежде, чем заняться ею, я хотел бы уточнить данные. Насколько мне известно, новое собственное движение продемонстрировали четыреста шестьдесят восемь звезд. Это число по-прежнему верно?

- Да, Милтон. Движутся только они.

- Отлично. У меня есть их список. А скорость движения остается неизменной?

- Да. Как это ни невероятно, она постоянна. А в чем заключается ваша идея?

- Сначала я хочу ее проверить. Если что-нибудь получится, я вам позвоню.

Но позвонить он забыл.

Это была долгая и кропотливая работа. Взяв карту звездного неба с участком между Большой Медведицей и Львом, он нанес на нее 468 линий, которые обозначили траектории взбесившихся звезд. На полях карты у начала каждой линии он записал видимую скорость звезды, но не в световых годах в час, а в градусах в час с точностью до пятого знака.

Потом он принялся рассуждать.

- Исходя из предпосылки, что эти звезды начали двигаться одновременно, - бормотал он себе под нос, - предположим, что и остановятся они одновременно. Когда? Скажем, завтра в десять вечера.

Он проверил это предположение, нанеся на карту соответствующие позиции звезд. Нет, не то!

Час ночи? Уже что-то похожее на дело.

Полночь?

Вот оно! Во всяком случае, достаточно близко. Несколько минут разницы в ту или иную сторону значения не имели, так что тратить время на точные вычисления не стоило. Теперь он знает все. Невероятно, но факт!

Профессор Хейл еще раз приложился к бутылке и мрачно уставился на карту. Потом прошел в библиотеку, взял справочник и получил нужную информацию. Адрес.

С этого момента начинается эпопея странствий профессора Хейла. Правда, как оказалось, бесполезных, но все же в чем-то сравнимых со странствиями Одиссея.

Начал он с того, что сделал еще глоток. Затем ограбил сейф в кабинете ректора, благо комбинация цифр была ему известна. Записка, которую он оставил в сейфе, могла служить образцом лаконичности:

"Взял деньги. Объясню потом".

После этого он сделал еще глоток, сунул бутылку в карман, вышел на улицу и подозвал такси.

- Куда, сэр? - спросил шофер, когда пассажир сел.

Профессор Хейл назвал адрес.

- Фремонт-стрит? Простите, сэр, но я не знаю, где эта улица.

- В Бостоне, - сказал Хейл. - Ах да! Я же вам этого не сказал! В Бостоне.

- Это что - в штате Массачусетс? Пожалуй, далековато отсюда.

- Тем более нет оснований тратить время на пустые пререкания, - рассудительно сказал профессор Хейл.

Короткие переговоры под шуршание бумажек, изъятых из ректорского сейфа, рассеяли опасения шофера, и они покатили.

Ночь для марта выдалась на редкость холодная, а обогреватель в такси работал не слишком хорошо. Зато "Тартановый плед" отлично согревал и профессора, и шофера, так что через Нью-Хейвен они промчались, распевая старинные ковбойские песни:

- "Мы несемся, мы несемся в дикий голубой простор!"

По слухам, которые, впрочем, могут и не соответствовать действительности, в Хартфорде профессор Хейл якобы одарил сияющей улыбкой даму, которая ждала последнего трамвая, и осведомился, не в Бостон ли ей надо. Но, по-видимому, она ехала не в Бостон, потому что в пять часов утра, когда такси остановилось перед домом номер 614 по Фремонт-стрит в Бостоне, в нем сидели только профессор Хейл и шофер.

Профессор Хейл вылез и поглядел на дом. Это был типичный особняк миллионера, окруженный высокой чугунной оградой с колючей проволокой поверху. Ворота и калитка были заперты, а звонка, во-видимому, не имелось.

Но дом находился от тротуара не дальше чем на бросок камня, и профессор Хейл не преминул воспользоваться этим обстоятельством. Он бросил камень. Потом еще один. В конце концов ему удалось разбить окно.

Вскоре в образовавшуюся дыру просунулась чья-то голова. Дворецкий, решил профессор Хейл.

- Я профессор Милтон Хейл! - крикнул он. - Мне нужно немедленно увидеть мистера Резерфорда Снивели. По крайне важному делу!

- Мистер Снивели в отъезде, сэр, - сказал дворецкий. - А вот окно...

- К черту окно! - объяснил профессор Хейл. - Где Снивели?

- Ловит рыбу.

- Где?

- Я получил распоряжение не давать этих сведений.

Быть может, профессор Хейл был несколько навеселе.

- Нет, вы их дадите! - крикнул он. - По приказу президента Соединенных Штатов!

Дворецкий засмеялся.

- Я его что-то не вижу.

- Так увидите! - сказал Хейл и снова влез в такси. Шофер спал, и профессор потряс его за плечо.

- В Белый дом, - сказал профессор Хейл.

- А?

- В Белый дом в Вашингтоне, - пояснил профессор Хейл. - И поживее!

Он вытащил стодолларовую бумажку. Шофер посмотрел на нее и испустил стон. Но сунул ее в карман и включил мотор.