Генри Олди - Вожак

– Хочешь покоя, – отрезала старуха, – селись в своем представительстве. Хочешь девок в отель водить…

– Ну уж сразу девок! Всего одна-то; ну, две…

Маркиз стоял у окна, глядя в темноту. В шабаш он не вмешивался. Тесно, думал маркиз. Нечем дышать. Слишком много народа. Слишком много проблем. Белый Страус не удивлялся пришествию госпожи Зеро с верным Мамерком. Дежурный по корпусу, умница с реакцией снайпера, дал знать начальству сразу, едва обер-центурион Тумидус и Якоб Ван дер Меер столкнулись в коридоре первого этажа. Переключил камеры на коммуникатор старухи: звук, изображение. Кретин, обругал себя маркиз. Это ты не в состоянии определить со стороны, на глазок, кто кого клеймит. Стоят двое, молчат; падают, встают. А это помпилианцы, у них индикатор в крови. Едва Марк взял тебя за шкирку, ботва ты этакая, дежурный уже криком кричал: ЧП! Караул! Клеймят без спросу ларгитасского гражданина! И где? – в имперском представительстве на Тишри… Если говорить о скорости реакции, госпожа Зеро дала дежурному сто очков форы. Выдернуть за компанию представителя Ларгитаса в Совете Лиги, ходячий дворец полномочий – ход, достойный гения. Лояльность, отметил маркиз. Она продемонстрировала нам свою лояльность. Подчеркнула: я в безопасности. В присутствии Бруно Трааверна никто и пальцем не тронет господина Ван дер Меера. Захоти господин Ван дер Меер жаловаться – лучшей кандидатуры, чем Бруно, не сыскать.

«Он пытался заклеймить Манойю. Он не смог. И кинулся на меня – за подтверждением, что он настоящий помпилианец. Марк, это ты, лично ты не сумел взять Манойю в рабство? Или вы, помпилианцы, вообще не способны заклеймить астланина? Почему?! Проклятье, это меняет дело…»

– Вы сильный человек, маркиз, – старуха подошла ближе.

Она нутром чуяла дистанцию, остановившись на той черте, за которой у Ван дер Меера начиналась неконтролируемая паника от близости помпилианца. Маркиз знал, что расстояние не играет роли, что для клеймения это не фактор, но живот скручивало судорогой, словно легионер туже затянул узел лохматой веревки, а между бровями начинал гореть ожог-фантом.

– Вы очень сильный человек. Другой на вашем месте уже бежал бы отсюда сломя голову. Возможно, покинул бы Тишри. Трое помпилианцев в одной комнате с вами… Я удивлена, как вы это выдерживаете. Я восхищаюсь вами. Поверьте, это не лесть.

Маркиз пожал плечами:

– Я бы сбежал. Но господин Трааверн загораживает мне дверь.

– Я могу быть вам полезна?

– Да. Прикажите вашему рабохвату отвечать на мои вопросы.

– Рабохвату, – хмурясь, повторила госпожа Зеро. – Я понимаю вас, маркиз. Вы намеренно обостряете ситуацию. В резкой форме напоминаете мне о случившемся инциденте, о том, что я у вас в долгу. Извольте, я честно расплачусь. Обер-центурион Тумидус!

– Я!

Марк вытянулся по стойке «смирно».

– Вам был задан вопрос: пытались ли вы заклеймить Манойю Илхикамину? Если да, то с каким результатом? Приказываю отвечать!

– Я, – Марк набычился, словно намереваясь забодать Белого Страуса насмерть, – предпринял попытку взять Манойю в корсет . Попытка не удалась. В результате стресса я совершил покушение на господина Ван дер Меера.

– В корсет ?

Похоже, ответ шокировал не только ларгитасцев, но и помпилианцев.

– Координирующая сеть, – пояснила госпожа Зеро в ответ на недоуменный взгляд маркиза. – Армейская система координации подразделений. Ослабленный вариант клеймения: до десяти процентов максимум.

– Эту сеть что, можно набросить на любого?

Судя по тону, Бруно Трааверн искал виноватого. Я, говорил весь облик представителя, тоже вам не железный. Судьбы народов кого хочешь укатают. Особенно если поднять среди ночи и тащить черт знает куда.

– Нет, – прежде чем отвечать, Марк дождался разрешительного жеста старухи. – Только на помпилианца.

– Любого?

– Нет. Нужна специальная подготовка.

– Почему?

– Без подготовки возникает конфликт клейм.

– Это опасно?

– Да. Есть шанс скатиться в дуэль.

– Почему же вы решили, что у вас получится надеть корсет на Манойю? Он ведь астланин?! Пленный?!

– Астланин. Но уже не пленный. Его освободили.

– Освободили… – эхом откликнулся маркиз.

Добившись цели, он вдруг утратил интерес к ответам Марка. Морщил лоб, кусал губы; короче, демонстрировал одержимость идеей-фикс. Госпожа Зеро косилась на маркиза с явным раздражением: старуха ждала, что допрос поведет Ван дер Меер, которому она задолжала за инцидент с клеймением, а никак не Бруно Трааверн.

– Так почему же? – упорствовал Бруно.

– Этот их «честный плен», «малый плен»… Аналог нашего корсета ? Я попробовал…

– И потерпел крах. Тогда вы сорвались и кинулись клеймить первого, кто попался вам под руку. Понимаю; чисто теоретически, но понимаю. Но зачем вам вообще понадобилось брать астланина в корсет ?

– Освободили, – повторил Белый Страус.

Он говорил громче и настойчивей, чем в первый раз.

– О чем вы, маркиз?! – рявкнул Бруно.

– Освободить! Марк, ты гений! Освободить!

– Истерика? – предположил лысый Мамерк. – Вызвать врача?

– Освободить! Всех! Весь Остров Цапель!

– Каким образом?

– Как этих пленных!

– Ерунда, – буркнул Мамерк. – Цирк. Объявить: «Война окончена, все свободны!» – и жизнь наладится?

– Наладится! Объявить так, чтобы дошло до каждого. Оставить систему, вывести эскадры. Пусть режут друг друга – плевать! Мы выведем эскадры, они выйдут из эйфории…

– …и их накроет всепланетный кумар.

– Мамерк! – возмутилась госпожа Зеро. – Что за лексикон?!

– От Добса нахватался, – сконфузился лысый. – Пока я брал у него подписки… Он болтал, как заведенный. Ну, я и заподозрил, что он под дозой. Устроил ему выволочку: как, мол, ты собирался работать в таком состоянии?! А он: фигня, оп-ди-ди. Это тяга, я под ней хоть сутки вкалывать могу.

– Тяга?

– У наркомана есть три стадии. Приход – эйфория, яркая и мощная. Она переходит в тягу – лёгкий приятный кайф, который может тянуться довольно долго. Потом наступает ломка, она же кумар – наркотическое похмелье…

– Пленные ломку пережили, – маркиз откачнулся от окна. Поглощен очевидностью решения, он забыл, что вокруг помпилианцы. – Да, депрессия. Но они, по крайней мере, не забывают есть и пить! А их, извините, приход тянулся три месяца! Чем скорее мы освободим астлан, тем быстрее они вернутся к нормальной жизни. Депрессия? Переживут! По крайней мере, бо́льшая часть.

– Нагуали, – сказал Марк.

Они были совсем разные: пожилой ларгитасец, маркиз этнодицеи – и обер-центурион Великой Помпилии, офицер абордажной пехоты. Они были очень похожи. Что объединило их: инцидент с клеймением? Манера изъясняться? Словно в ответ на последнюю реплику, дверь приоткрылась, и в комнату проскользнул Катилина. По-хозяйски оглядел помещение, блаженно жмурясь, потерся о ноги хозяина и улегся рядом, урчанием одобрив качество ковра: «Молодцы. Постарались для меня. Хвалю…»