Лидия Ивченко - Конец эры мутантов

– Всё уже говорено-переговорено, – оттеснял их от калитки охранник, – нечего людей беспокоить. Идите себе… И вообще сюда больше не суйтесь, не то по-другому поговорим, – пригрозил он.

Охрану решили пока не снимать. Старший ежедневно докладывал Агафангелу о минувшем дежурстве, порой хохоча над зрелищами, которые приходилось наблюдать на тесно соседствующих дачных делянках.

– Оказывается, выражение «рубить сук, на котором сидишь» – не такая уж абстракция, – смеялся охранник. – Слышу – два хозяина спорят из-за разросшейся яблони, которая нависла над сараем и портит крышу. Один орёт: «Я этот ствол спилю»! Влезает на дерево и начинает пилить, в скандальном запале даже не разбирая, куда взгромоздился и что на самом деле пилит. В общем, вместе со спиленным суком он рухнул вниз с таким жутким грохотом и воплем, что ручная белка, обитавшая на соседнем дереве, от испуга получила разрыв сердца и распласталась замертво рядом с хозяином. Этого отвезли в больницу, говорят, оклемался. Соседи смеялись. Белку, говорили, жалко…

Сухиничев был горд своей предусмотрительностью. Визит незнакомцев к дому Акиншиных укрепил его уверенность в том, что ученый скрывается, и для этого есть серьезные причины. А раз так, то усилия по его поискам следовало продолжить.

Перед тем, как возвратиться в свой академгородок, Максимов решил позвонить и заехать к Лоре. Все две недели, в течение которых он проходил курс лечения, он раздумывал об этом, и то решался, то сомневался. Нужна ли вообще эта встреча? Но трагическое исчезновение Акиншина ошеломило его, и он не мог уехать просто так, не узнав ничего о Евгении, к которому, несмотря ни на что, в студенчестве был очень привязан. В этих раздумьях – зайти-не зайти главным затруднением была Лора. Ну и что тут такого? – убеждал он себя в минуты колебаний. Разве странно пытаться узнать, как живут теперь его давние друзья? Да, были когда-то какие-то проблемы, но они давно в прошлом, и все эти так называемые моральные препятствия – не что иное, как его собственные комплексы, от которых надо избавляться.

Сейчас Максимов направлялся в далёкий спальный район столицы, намяв бока в толкучем московском транспорте, раздосадованный людскими пробками в метро, удивляясь тому, что многие стремятся сюда, в этот огромный, шумный, жуткий по скученности город, в котором просто нечем дышать.

Он устал и медленно шел по площади. В сумеречном небе ещё виднелся на закате краешек солнца – пурпурный, переходящий в ярко-красный вверху. Кусты стояли точно обрызганные зеленью, уборочная машина, гоняясь по мостовой за клочками бумаги и окурками, обдавала их пылью. Следом ехала поливальная, внося струйку свежести в душный воздух. Фонарные столбы лохматились обрывками объявлений. Он фиксировал взглядом все эти мелкие детали, не останавливаясь на них мыслями, погруженный в свои раздумья, и незаметно оказался на той самой улице, которую искал.

Нельзя сказать, чтобы этот визит обрадовал Лору. «Как некстати, – подумала она, – когда я в таком разобранном виде…» Она бросилась к шкафу, быстро выбрала из своих туалетов скромное платье в черно-белую клеточку с красной отделкой и, отшвырнув халат, сменила домашнее облачение на почти домашнее, но которое было ей очень к лицу. Суетясь у зеркала, она хватала то щетку, то кисточку, то пудру, быстро и деловито приводя себя в надлежащий вид.

Она едва успела прибраться, как гость уже звонил в дверь.

– А вот и я, – начал он непринужденно. – Зашел поздороваться… Прежде чем попрощаться. А также выразить свое сочувствие… – Он поцеловал Лоре руку и протянул пакет с покупками из соседнего универсама.

– Ну зачем это… – запротестовала Лора.

– Как зачем? А гостинцы детям разве не полагаются?

Лора промолчала. Максимов сел, облегченно вздохнул и вытер платком вспотевшее лицо.

– И как вы только тут выдерживаете? – покачал он головой.

– Ко всему привыкаешь.

– А квартиру поменяли – в этом районе лучше?

– Трудно там было с детским садом, а мне теперь без него никак нельзя – работать надо.

– И давно нет Евгения?

– Уже скоро год.

– И никаких шансов?

– Теперь уже почти никаких.

– Да. – Максимов вздохнул. – Кто б мог подумать… А я так надеялся увидеться…

– Все надеялись.

Разговор как-то не складывался.

– Давай чайку попьём, что ли… – предложила Лора.

– Как думаешь жить дальше? Замуж выйдешь?

– Придет время – выйду.

– Мою кандидатуру не рассмотришь? – неожиданно для самого себя выпалил он с легкой улыбкой, словно вел небрежную, полушутливую беседу.

Лора метнула на него ошарашенный взгляд.

– Нет.

– Что так? – все ещё улыбался Максимов, хотя был уязвлён. – В своё время… – начал он с явным намёком на прежнее, известное ему отношение, когда Лора готова была унижаться ради счастья быть с ним.

– Всё хорошо в свое время, – перебила она. – А времена меняются.

Да, времена изменились. Она и сама теперь удивлялась, что когда-то, давным давно были дни, когда каждая мелочь в его поведении становилась причиной её бурной радости или столь же бурного отчаяния. Он на студенческой вечеринке всё время смотрел в её сторону – любит! Какое счастье – он любит! Он спорил с ней, насмехался, даже дерзил – не любит! Он ласково улыбался ей и даже подпевал, когда она заводила песню, – любит! Он отказался идти танцевать, приглашенный ею на белый танец, – о какой любви можно думать при таком унижении! Других причин и объяснений почему-то не находилось. Верно говорят, что от любви глупеют. Все дни её были полны Славкой Максимовым. Она просыпалась с мыслью, что сегодня увидит его, найдёт в его поступках точное и исчерпывающее объяснение всему, над чем она терзалась. Вечера тоже были Славкой Максимовым: сидя в библиотеке за подготовкой диплома, она ловила себя на том, что не читает, а сочиняет стихи о любви к нему. «Где от мыслей покой найти? Как сердечную боль унять? //Мне б хотелось к тебе придти, мне б хотелось тебя обнять…» Ночи тоже были Славкой Максимовым, потому что и в снах он не отпускал её: они сближались, тянулись друг к другу в ожидании поцелуя, который так никогда и не состоялся, даже во сне. – Нет, – повторила она твердо.

Звонок в дверь, к великому облегчению обоих, отвлёк их от этого никчемного, удручающего диалога. В прихожей нарочито громко прозвучал приветливый возглас хозяйки:

– Здравствуйте, здравствуйте, Олег Николаевич! Как славно, что вы нас не забываете…

Евгений понял, что в доме посторонний. Как он и предвидел, им с Максимовым довелось здесь столкнуться. Он ничем не выдал своего удивления или недовольства, приветливо протянул руку своему пациенту:

– Решили навестить давних друзей? Очень правильно. Вот и я зашел – он взглянул на Лору – может, что-нибудь требуется, чем-то надо помочь…