Лидия Ивченко - Конец эры мутантов

– Да нет, спасибо, все в порядке, – отозвалась Лора. – Но я все равно рада. Сейчас накрою на стол и мы все славненько поужинаем.

Незаметно в беседе о том, о сём проходил вечер. Максимов с новых сторон открывал для себя личность своего врача, зрелый ум и знания которого так контрастировали с его молодостью. Без белого халата и резиновых перчаток, в цивильной одежде он показался Максимову почти юным, а его разговоры с хозяйкой дома свидетельствовали о давнем знакомстве, если не дружбе. И всё это время его не покидало какое-то смутное, неясное ощущение потери. «Так. Здесь, кажется, уже сориентировались, – подумал он, поднимаясь, чтобы попрощаться. И удивился, что такой молодой человек, к тому же интересный и талантливый, присмотрел себе женщину старше себя и с двумя детьми. – Так вот почему она сказала «нет».

И снова для Евгения, привыкшего к размеренной, неспешной работе ученого, время понеслось вскачь. Звонки из редакций газет, интервью, правка текстов, переговоры с редакторами, фотоснимки, встречи с избирателями… Он уже досадовал на себя за то, что ввязался во всю эту круговерть, именуемую избирательной кампанией, несвойственную ему, чуждую его характеру: наивный правдолюбец, самонадеянно поверивший, что сможет что-то сдвинуть в такой инертной, неповоротливой махине, как государственное здравоохранение. Теперь у него, столкнувшегося лишь с первой фазой вхождения во власть, опускались руки. Бывший пациент, втянувший Евгения в борьбу за депутатское кресло, ободрял, успокаивал, брал на себя какую-то часть этих бестолковых и затратных по времени тягот.

Раздражали предложения оплатить хвалебные статьи в газетах – это же реклама! «Мне реклама не нужна», – отвечал Евгений. «Как не нужна?! – спорил редактор. – Вы же кандидат, если хотите, чтобы за вас проголосовали, вас нужно соответственно преподнести!» Ответ ошеломлял представителя прессы, осведомленного о средствах, выделяемых из бюджета на избирательную кампанию: «Я не букет, чтобы меня преподносить. А не проголосуют – и не надо, переживу. Платить не буду, не хотите – не печатайте». «Вы экономите бюджетные деньги?!» – не унимался требовательный редактор. «Народные, – парировал Евгений, – а вы хотите на них не меня, а себя поддержать». «Ненормальный какой-то», – едва не вслух произнёс редактор, кладя трубку, вряд ли понимая, что наиболее нормальным из них двоих был его оппонент.

Радовали встречи с избирателями. Бедные люди богатой страны, робкие, стесняющиеся своей бедности, узнав, что он онколог, спрашивали, можно ли – в случае чего – к нему лично обратиться. «Конечно, можно», – отвечал Евгений, и это было не просто предвыборное обещание. Он жалел больных, привыкших к тому, что медицина их везде обирает, хотя онкологические заболевания в числе других, пока непобежденных, должна лечить бесплатно. Однако в клиниках и диспансерах за это требовали немалые деньги. Пожилая дама на одной из таких встреч рассказала о соседке, которая, узнав о своем смертельном диагнозе, лечиться не стала – не на что, и решила просто дожидаться конца. Евгений навестил больную на дому и вылечил, вдобавок избавив от непомерных трат. Её дети-подростки были счастливы, если удавалось помочь доктору в разных мелочах – как курьеры, расклейщики предвыборных агиток, посыльные на почту или в редакции научных журналов. На одной из агиток под портретом Евгения кто-то (возможно, сами его добровольные помощники) крупно вывел фломастером «Классный врач!»

Итог избирательной кампании Евгения ошеломил: за него, никому не известного, не «раскрученного» молодого ученого проголосовали подавляющее большинство избирателей. Олег Николаевич Шашин приобщился к еще одной стороне своей жизни – став законодателем.

Приход неожиданного гостя удивил и озадачил академика Бородина. В руководимый им институт пожаловал неизвестный ему прежде Агафангел, сотрудник некоей прославленной медицинской структуры.

– Я от академика Сухиничева, – отрекомендовался он.

«Гм…Уже академик. Однако… – задумчиво качнул головой Бородин, чей отпуск пришелся на заседание по выборам в высшие научные авторитеты. – Жаль. Не хватило, значит, черных шаров…»

Бородин извинился – якобы в связи с неотложным делом даст распоряжение секретарше, а выглянув в приемную, шепотом поручил Инге срочно вызвать Шашина и Копонева. Вернувшись, сел напротив гостя:

– Слушаю вас. Чем могу быть полезен? – Любезная улыбка не оставляла сомнений в приветливости и расположении хозяина кабинета к посланцу столь известного человека.

Агафангел улыбнулся в ответ. Он не спешил высказываться по интересующему его делу, ограничившись пока приветствиями и поклонами своего знаменитого шефа. Он вообще работал экономно, усвоив для себя простейшую истину, что беготня – дело нехитрое, поэтому был расторопен, но не суетлив, обдумывал и рассчитывал каждый свой шаг, оттого всё получалось действенно и быстро. Он и здесь чувствовал себя как дома, под гипнозом великого, как ему казалось, титула своего начальника он словно накапливал уверенность и на глазах превращался из просителя в хозяина положения. Агафангел едва закончил приветствия и похвалы работам института, как в кабинет без стука вошли Акиншин и Зотов. Они протянули Бородину какие-то бумаги – якобы на подпись, и незаметно, без проявлений недовольства со стороны начальства остались в кабинете, тихо пристроившись в углу.

– Спасибо, приятно слышать, – отозвался Бородин на комплименты гостя, – но ведь вы, наверное, не за этим пришли, не так ли?

– Да, конечно, – согласился Агафангел, – хотя одно с другим связано. Говорят, ваши специалисты даже с онкологией справляются…

Бородин ощутил словно легкий толчок в грудь. Информация, несмотря на строгую конспирацию и конфиденциальность, всё-таки просочилась, и он, как главный «поставщик» особых пациентов, почувствовал себя виноватым. Академик слышал о болезни Сухиничева и теперь уже не сомневался в цели посещения его посланца, что могло обернуться непредсказуемыми последствиями.

– Это не совсем так, – подал голос Зотов-Копонев. – Наши успехи несколько преувеличены слухами. Благодаря эво-дево, этому новому направлению науки, в котором мы сейчас работаем, иногда удается чего-то добиться.

– Вот именно! – с притворным воодушевлением воскликнул Агафангел. – Главное, что получается…

Он был не из тех, кого легко провести. Акиншин и Зотов работали в институте Бородина, и вряд ли здесь не осталось никаких следов их открытия. А уж под каким соусом это подаётся – не суть важно. И Агафангел приступил к главному:

– Хотел попутно спросить вас, нельзя ли помочь академику Сухиничеву…