Майкл Крайтон - Стрела времени

— Да, в общем и целом. Немножко задело ногу. — На самом деле ногу Марека то и дело пронзало болью, но рана была чистой, и он рассчитывал, что через несколько дней она полностью заживет.

Профессор продолжал терпеливо и непрерывно растирать порошок.

— Это хорошо, Андре, — произнес он совершенно спокойным, даже равнодушным тоном. — А где остальные?

— Не знаю, что с Крисом, — ответил Марек. Он вспомнил о том, как Крис залился кровью. — Но Кейт в порядке, она собирается искать…

— Это прекрасно, — спокойно сказал Профессор, указав взглядом на сэра Ги. И тут же сменил тему:

— Вы, конечно, знаете, что я делаю?

— Смешение, — ответил Марек. — И что, приличный состав?

— Все составляющие очень неплохие. Вот это древесный уголь из ивы; он считается идеальным. Сера довольно чистая, а нитрат органический.

— Птичий помет?

— Совершенно верно.

— Действительно именно на это и можно было рассчитывать, — заметил Марек.

Одной из первых тем, которые Марек в свое время изучал, была технология изготовления пороха, вещества, которое стало широко применяться в Европе в четырнадцатом столетии. Порох был одним из тех изобретений, которые, как, например, мельничное колесо или автомобиль, не были связаны с именем какого-либо определенного человека или местом. Исходный рецепт: одна часть древесного угля, одна часть серы и шесть частей селитры — прибыл из Китая. Но подробности того, как он попал в Европу, до сих пор являлись предметом ожесточенных споров. Точно так же не было единства насчет первоначальных способов его использования: считалось, что сначала порох применяли не столько как взрывчатое вещество, сколько в качестве зажигательного средства. Первое время порох использовался в оружии «огненного боя», что означало средства для применения в военном деле огня и не совпадало с современной трактовкой термина «огнестрельное оружие», в котором боеприпас с большой силой выбрасывается на дальнее расстояние при помощи взрыва, то есть мгновенного сгорания вещества, как это происходит в винтовках и орудиях.

Так случилось потому, что самые ранние порохи были не такими уж взрывчатыми. Химический состав пороха тогда еще не определили, да и делать его как следует научились далеко не сразу. Взрывом пороха принято считать чрезвычайно быстрое сгорание древесного угля и серы, а оно происходит в условиях богатого снабжения кислородом, в качестве которого используются соли азота, позже получившие название «селитра». Основным источником нитратов тогда был помет летучих мышей из пещер. На первых порах помет вообще не очищали, а просто добавляли в смесь.

Но в том же четырнадцатом столетии было сделано открытие, которое можно отнести к разряду великих: порох взрывается с гораздо большей силой, если его компоненты очень тонко растерты. Этот процесс назывался «смешением», и если он осуществлялся должным образом, то получался порох столь же тонкого размола, как порошок талька. А для этого требовалось всего-навсего на протяжении долгих часов растирать небольшие порции компонентов порознь и вместе. В результате крошечные частички селитры и серы проникали в микроскопические поры древесного угля. Именно поэтому для его изготовления пережигались определенные породы деревьев, в частности ива, дававшая более пористый уголь.

— Я не вижу сита, — заметил Марек. — Вы собираетесь его смачивать?

— Нет. — Джонстон улыбнулся. — Ведь смачивание еще не изобрели, вы же помните?

Смачиванием именовался процесс добавления воды к пороховой смеси. В результате получалась паста, которую затем высушивали. Смоченный порох обладал гораздо большей взрывной силой, чем смешанный в сухом виде. С точки зрения химии это объяснялось тем, что вода частично растворяла селитру, раствор глубже пропитывал древесный уголь, а нерастворимые мельчайшие частицы серы тоже глубже проникали в поры угля. При этом полученный состав был не только более взрывчатым, но и мог дольше храниться, не теряя своих свойств. Но Джонстон был прав: согласно историческим данным появление этого процесса датировалось примерно 1400 годом, то есть до его изобретения оставалось еще лет сорок.

— Мне присоединиться к вам? — спросил Марек. Смешение было длительным процессом и занимало шесть-восемь часов.

— Нет. Я уже закончил. — Профессор неторопливо поднялся на ноги и обратился к сэру Ги:

— Сообщите моему лорду Оливеру, что мы готовы провести демонстрацию.

— «Греческого огня»?

— Не совсем, — ответил Джонстон.

Лорд Оливер нетерпеливо расхаживал по мощной внешней стене крепости, освещенной яркими лучами клонившегося к закату солнца. Толщина зубчатой стены была здесь более пятнадцати футов, и расставленные неподалеку орудия казались совсем маленькими. Рядом с Оливером находились сэр Ги и угрюмый Роберт де Кер; все они с надеждой взглянули на появившегося Профессора.

— Ну что, магистр? Вы наконец готовы?

— Да, мой лорд, — ответил Профессор. В обеих руках он нес по плошке. Следом шел Марек с третьей плошкой, в которой находился прекрасный серый порох, смешанный с густым маслом, источавшим сильный смолистый запах. Джонстон велел ему ни в коем случае не прикасаться к этой смеси. Впрочем, Марек и не нуждался в таком напоминании. Полученная паста пахла сильно и неприятно; даже от смолы запах не становился лучше. В левой руке у него была миска с песком.

— «Греческий огонь»? Вот это — «греческий огонь»?

— Нет, мой лорд. Лучше. Это огонь Навкратиса Афинского, который именуется горючей смесью.

— Вот как? — сказал лорд Оливер. Его глаза сощурились. — Покажите его мне.

Орудия смотрели на широкую восточную равнину. Там вокруг выстроенных в ряд готовых и еще не достроенных катапульт суетились люди. Эти осадные орудия находились за пределами дальности орудийного выстрела, в двух сотнях ярдов от стены. Джонстон установил свои плошки на стену между двумя ближними орудиями. Первую пушку он зарядил мешком, взятым из арсенала. Вместо ядра он заложил в ствол толстую металлическую стрелу с металлическими лопастями вместо оперения.

— Это ваш порох и ваша стрела.

Повернувшись ко второму орудию, он аккуратно пересыпал свой тщательно растертый порох в мешок, которым зарядил пушку точно так же, как первую. Затем он обернулся к Мареку:

— Андре, песок, пожалуйста.

Марек шагнул вперед и поставил миску с песком в ногах Профессора.

— А зачем песок? — не скрывая любопытства, спросил Оливер.

— Предосторожность против ошибки, мой лорд. — Джонстон взял вторую металлическую стрелу, очень осторожно держа ее за торцы стержня, и медленно и аккуратно вставил в жерло пушки. В наконечнике стрелы были выгравированы желобки, заполненные густой коричневой резко пахнувшей пастой. — Это мой порох и моя стрела.