Алекс Орлов - Ловушка для змей

Впрочем, этого конфуза никто не заметил, поскольку внимание всех присутствующих было приковано к реакции Его Величества и собственно к предмету, вызвавшему такой ажиотаж.

Шелестя одеждой и звеня церемониальными шпорами, придворные подобрались ближе к окнам и дрожащими голосами стали обсуждать трофей. Мужчины вспомнили о прошлых сражениях, а некоторые из дам даже пожалели «бедняжечку Германа» Последним к окну осторожно приблизился штандартенфактор. Внимательно рассмотрев голову, он повернулся к Джиму и Лу и улыбнулся им как близким друзьям, демонстрируя, что он от них просто в восторге.

– Вот гадина, – тихо сказал Эрвиль. – Это точно, – согласился Кэш.

– Итак! – очнувшись от бессмысленного созерцания, громко произнес император. Все тут же притихли. – Итак, кто у нас писал обличительный пресс-филиппик про адмиралов-предателей?

– И…и… йа, Ваше Величество, – промямлил чиновник и несмело сделал шаг вперед.

– Ага! – не скрывая радости, воскликнул монарх. – Статс-пропагандир Диллен! Убить с-скотину! Отсечь кривые руки, вырвать лживый язык и полумертвого бросить в муравейник!

Несчастный Диллен запричитал, засучил ногами, но его уже поволокли двое дюжих служителей, имевшихся у императора под рукой именно для таких целей.

Хлопнули тяжелые двери, и стенания обреченного на мученическую смерть стали тише.

– Но это еще не все, – после небольшой паузы оптимистично заявил император. – Кажется, там отличилась и прокураторская палата… Грандлеер Мит-тер Старший, что же вы молчите, как в рот воды набрали?! Не бойтесь, дорогой, вам не грозят истязания по четвертой категории, поскольку вы у нас человек заслуженный. Ведь так, дружище?

Император подошел к грандлееру и с улыбкой потрепал его по отвисшей щеке, затем обернулся и сказал – тем, кто ждал его распоряжений:

– На виселицу старого козла, немедленно!

В полной тишине Миттера Старшего выволокли вон. По причине преклонного возраста он не мог оказывать сопротивления и даже кричать. Он только сопел и задыхался, а затем, видимо, даже лишился чувств, поскольку ноги его безвольно повисли и с одной соскочила туфля с серебряной застежкой. Впрочем, непорядок заметили. И следом за приговоренным вынесли и его башмак.

Двери окончательно закрылись, и снова воцарилась зловещая тишина. Император ходил кругами и, глядя в свое отражение на зеркальном полу, собирал фразы из беспокойных слов, которые метались в его разгневанном мозгу, не желая принимать вид человеческой речи.

Хорошо было оркам или укубусам – они не испытывали таких затруднений, а ему, из рода Крысы Зеленого Холма, произносить человеческие слова было нелегко.

– Дорогой друг, – произнес наконец император, остановившись возле высокого Квардли. – Ведь это вы вынудили меня устроить здесь эту показательную скотобойню…

– Но я…

– Молчать! – рявкнул император. Квардли замолчал.

– Значит, так, завтра будешь казнен на муравьиной куче…

– Ваше Величество, но зачем же весь этот балаган – ведь все знают, что матрица не чувствует боли!

– А я сказал – пойдешь, и пусть будет трансляция по центральным информациям, а ты, гад, будешь кривляться, чтобы все думали, будто ты мучаешься…

– Но я не испытаю боли, Ваше Величество, может, лучше домашний арест или…

– Я здесь император, – монарх постучал себя кулаком в грудь, – и я буду решать, что кому лучше… Затем без перехода он продолжил:

– Кстати, господа адмиралы, надеюсь, я доказал, что ваша поруганная честь восстановлена и все такое?

– Спасибо, Ваше Величество. Мы рассчитывали на вашу справедливость, – с чувством произнес Джим.

– Да, рассчитывали, – повторил Лу.

– Вот только что там за история с вашими измененными именами, я уже не говорю о… титулах?

– «Мудрого» мне прибавили за тактику ведения сражения, благодаря которой мы победили сильного врага, Ваше Величество, – пояснил Джим, – а «Бунзель» достался за историческую параллель. Бой с Железным Германом состоялся ровно через сто лет после боя в тех же местах Филиппа Бунзеля Младшего, тогдашнего наследника фрондийского трона. Он сразился с Драконом фон Эверхардом и победил его в честном бою.

– Удивительно, – не на шутку заинтересовался император, – Вы мне это где-то запишите, адмирал, потому что ваш рассказ очень поучителен… Ну, а герцогство?

– Народ цитадели Ангур пожелал видеть меня Своим господином.

– М-да, – задумчиво протянул монарх. Было видно, что его гнетет какая-то мысль, однако он обратился к Лу и спросил о другом: – Ну а вы, адмирал, чем заслужили грозное прозвище «Жестокий»?

– Я отрезал этому монстру его безобразную голову, – прорычал Лу голосом, которого от него ожидали.

Дамы снова заахали, а кавалеры возбужденно зазвенели шпорами.

– А каким же образом? – поинтересовался император.

– Я перерезал его шею бешено вращающимися гусеницами моего танка, Ваше Величество, – доверительным тоном сообщил Лу. – Вот это было зрелище!

– Могу себе представить, – честно признался император. – Могу себе представить… Да, – тут же вспомнил он, – а как стали графом вы?

– Народ провинции Гронсар пожелал видеть меня своим господином, – повторил Лу историю Джима.

– А-а,.. – начал было император свой сложный вопрос, однако проницательный адмирал Джим пришел ему на помощь:

– Мы намерены платить в вашу казну положенную десятину, Ваше Величество, и, конечно, считаем себя вашими верными вассалами. Никаких иных мнений – с империей навеки.

Было видно, что ответ адмиралов пришелся императору по душе. Лицо его разгладилось, и он вернулся к трону. Затем указал на Квардли и сказал:

– Если у вас какие-то претензии к штандартенфактору – не стесняйтесь, его все равно завтра казнят на муравьиной куче.

– Можно вас на пару слов, господин Квардли? – не предвещающим ничего хорошего голосом поинтересовался Джим.

От мысли, что он сейчас врежет по этой, пусть не чувствующей боли, харе, радость Кэша разливалась по телу целительным бальзамом.

– Уж не побить ли вы меня хотите? – хохотнул Квардли, дурачась.

Джим вдруг понял, что лупцевать этого гада при свидетелях совсем некрасиво. Однако желание расквитаться нарастало с неимоверной силой и спустя несколько мгновений уже представляло собой бешеный локомотив, ослепленный мощью перегретого пара. Кэш выкрикнул что-то непонятное и своим адмиральским сапогом врезал обидчику в пах.

Нападение было неожиданным и добавило избалованным придворным порцию развлечения, однако еще большей неожиданностью оказалась реакция Квардли.

Схватившись за пораженное место, он согнулся пополам и зашипел, словно перегревшийся самовар, а на его желтом лице отразились невиданные прежде гримасы.