Валентин Шатилов - Филумана

«Не допустить изменения стабильности этого мира».

Это мы уже слышали!

«А что же я могу изменить?»

«Пути достижения этой задачи».

«Тогда рассчитай такой путь достижения главной задачи, при котором не требуется ликвидация моей личности!»

«Расчет произведен».

«Уже? Так быстро?»

«Да. Да».

«Вот видишь, как все просто! Теперь ты начнешь помогать мне?» «Нет».

«А через посредство других людей?»

«Нет».

«А мешать будешь?»

«Нет».

«А через других людей?»

«Да».

«Стоп-стоп, что за ерунда «

«Это ответ на заданный вопрос».

«Но ты же рассчитала новый путь решения главной задачи?»

«Нет».

«Здрасте!»

«Привет».

«Но я же тебе приказала произвести расчет!»

Доброжелательное молчание. Ну да – снова фраза содержит утверждение, а не вопрос!

«Почему ты не выполнила мой приказ по проведению нового расчета?»

«Он был прерван».

«Кем?»

«Мной».

«Почему?»

«Потому что результат неизбежно вступал в противоречие с главной задачей».

«То есть… Ты хочешь сказать, что сохранение мне жизни при любом раскладе недопустимо?»

«Да».

Так, приехали. Вот и поговори с этими железками. Вот и найди консенсус… А если так.

«Произведи расчет изменения главной задачи!»

«Расчет не произведен».

«Почему?»

«Его выполнение противоречит главной задаче».

Вот же сволочь!

«Тогда прекрати выполнение главной задачи!»

«Прекращение невозможно».

«Почему?»

«Это вступит в противоречие с выполнением главной задачи».

От милой доброжелательности этого голоса у меня волосы зашевелились на голове и спазмы животного ужаса сдавили желудок.

Так, спокойно. Человек всегда сумеет победить железку, из какого бы материала она ни была сделана!

«А как можно прекратить выполнение главной задачи?» – вкрадчиво поинтересовалась я.

«Прекратив мою работу».

«Тогда, будь добра, – сладко попросила я, – прекрати свою работу!»

«Команда не может быть выполнена .

«Почему?»

Ну, если ты сейчас опять скажешь про главную задачу – я… Я не знаю, что с тобой сделаю!

«Это вступит в противоречие с выполнением главной задачи», – тут же мило произнес все тот же доброжелательный женский голос.

Я подняла руку, закованную в скорлупку, и с силой ударила ею себя по голове. Вряд ли я этим сильно навредила компьютеру. Я даже себе не навредила – скорлупа самортизировала удар.

Спокойствие, только спокойствие!…

«Что может привести к прекращению твоей работы?»

«Выключение человеком, имеющим специальный допуск, прямое попадание метеорита весом не менее пятидесяти тонн, взрыв сверхновой звезды, встреча планеты с черной дырой..» – начал перечислять женский голос, но я его прервала:

«Стоп, вернемся к первому пункту. На планете сейчас есть люди, имеющие специальный допуск?»

«Да».

«Где они?»

«В этом помещении».

Ага!

«Это Михаил?»

«Нет».

«Это я?»

«Да».

«Каким образом производится выключение тебя?»

Ну-ка, давай! Где у тебя заветная кнопочка, которую следует надавить?

«Человек, имеющий специальный допуск, находясь в камере прямого доступа ко мне, должен произнести: я выключаю тебя. Затем подтвердить выключение».

«А я сейчас нахожусь, случайно, не в камере прямого доступа к тебе?»

«Да», – все так же любезно ответил голос. Как, оказывается, все просто! По крайней мере для меня!

«Ну так вот, слушай внимательно! Я. Выключаю. Тебя».

«Требуется подтверждение».

Ну получай же, сволочь!

«Подтверждаю Я. Выключаю. Тебя».

«Выключение. Выключение. Выключение..» —доброжелательно произнес затухающий женский голос.

– Постой! – спохватилась я. – Погоди с выключением! Расскажи хоть про людей, которые тебя сделали! Кто они, откуда, где сейчас?.

– Что, милая? – спросил Михаил, протягивая мне руку. Камера прямого доступа опять превратилась в половинку скорлупы – выход был открыт.

– Э-эй! Компьютер! – на всякий случай еще раз позвала я.

В голове была тишина.

Эх, увлеклась. Погорячилась. Надо было б сначала все у компьютера выспросить, а потом уж выключать! Но сделанного не вернешь.

Опираясь на руку Михаила, я вышла из скорлупки. Счастливо вздохнула, поцеловала супруга в нос: – Монстр побежден!

– Что, война закончена? – не поверил Михаил.

– Закончена, закончена! – Я бросилась ему на шею, – Боже мой, как я счастлива! Неужели все эти ужасы уже позади?

– Тогда поехали домой, – как всегда, резонно предложил супруг.

Свет в каплевидной комнате начал медленно угасать.

– Домой! Домой! – радостно закричала я, – А то этот гробик захлопнется и нам придется в нем заночевать! Навечно! Мы бросились вон.

– А что будем делать с царом? – улыбаясь, спросила я, когда мы уже лежали в верном Камазе.

Михаил рулил в сторону Киршагского кремля.

– А что с ним?

– Ну, вообще-то он обещал великие блага мне за то, что глас Божий наконец смолкнет. Даже присвоить титул великой княгини! Но, боюсь, как дойдет до дела, мы еще с ним напрыгаемся!

– Приехали, – сообщил Михаил.

– Уже? Я же не успела даже обсудить с тобой план будущего переустройства государства! – Что ж ты хочешь, радость моя, – мы ведь не пешком, а на лихом Камазе! Никодим с Каллистратом, схоронившись за уступом берега, не без трепета взирали на огромную глыбу, выползшую вдруг на берег. Наше с Михаилом появление даже не было сначала замечено.

Тогда я громко прокричала: – Победа! Мы привезли вам победу! И, смеясь, запрыгала на одной ножке.

– А это что? – опасливо поинтересовался Каллистрат, приближаясь к глыбе.

– Это новый конь великого князя – Камаз. Ездит быстрее любого старого! Внутри, правда, интерьерчик не очень… Да загляни, загляни!

– А где у него копыта? – недоверчиво, спросил Оболыжский.

– Нету! – засмеялась я. – И даже колес нету! Видишь, плоское основание? Вот на нем этот каменный конек и скользит. Даже, кажется, не касаясь почвы. А еще он умеет подниматься вверх. Должен уметь – мы же знаем – другие поднимаются. И опускаются. Правда, Михаил?

Тот кивнул.

– Но с подъемом еще проблемы. Наш великий князь пока не знает, какие ласковые слова шептать этому коньку в его каменные ушки, чтобы он ехал не только горизонтально, но и вертикально. Ну заходи же, не стесняйся.

– Как же в него зайдешь? Дверей ведь нет, – нахохлился Каллистрат.

– Ну вот же вход, здесь, – я погрузила руку по локоть.

– У меня так не получается… – пожаловался Обольгжский, пытаясь пропихнуть свою руку рядом с моей. Камень действительно его не пускал.

– Ничего страшного, – тут же решила я, – Будешь кататься сверху. Только держись как следует, а то снесет ветром!

Михаил стоял рядом, жмурясь на теплом солнышке, как довольный кот.