Виталий Забирко - Мы пришли с миром

Что ж, если трансцендентные штучки откладываются, придется действовать тривиальными методами — разыскивать Осокина через деканат. Скорее всего, Андрей где-то в корпусе.

Я направился к студенткам.

— Здравствуйте, девушки!

— Здрасте...

Они смерили меня оценивающими взглядами, и я, видимо, не произвел впечатления.

— Подскажите, на каком этаже находится деканат?

— А что, дядя, — картинно затянувшись сигаретой, спросила курносая толстушка, — собрались в институт поступать? Приходите летом, когда будет работать приемная комиссия.

Они засмеялись.

Я кисло улыбнулся незатейливой шутке, добродушно покачал головой и приосанился.

— Нет, девушка, я — представитель фирмы «Кэмикал продакшн». Пришел подбирать специалистов для нее.

Лица у студенток вытянулись, сигареты полетели в урну.

— Вам нужны дипломники? — поинтересовалась смуглая брюнетка. В ее глазах теплилась надежда услышать отрицательный ответ.

Я ее не разочаровал.

— Нет, — с апломбом заявил я, и меня понесло: — Второй-третий курс, долгосрочный контракт, оплата обучения, высокая зарплата... Итак, где здесь деканат?

— А мы как раз со второго курса, группа «Б». Заходите к нам, — затараторили студентки и наперебой представились: — Савелова, Ростоцкая, Крошина...

— Вначале в деканат, — не согласился я. Уж и не рад был, что затеял розыгрыш.

— Мы вас проводим! — с готовностью предложили студентки, подхватили меня под руки и повели в корпус. — А какие специалисты вам нужны? Органики, неорганики, аналитики?

— Отличники, — поправил я, и две девушки сразу поскучнели, зато курносая толстушка расцвела майской розой.

— А работа здесь или за рубежом? — деловито поинтересовалась она. — Налево, пожалуйста.

Мы свернули с лестницы в длинный коридор, скупо освещаемый дневным светом из небольших окон над дверями аудиторий и лабораторий.

— В родной стране, — ответил я, однако заметив, как скривилась отличница, многозначительно добавил: — Но возможны командировки в Соединенные Штаты, Великобританию, Францию...

Хотел упомянуть Сейшельские острова, но решил не переигрывать.

Дверь ближайшей лаборатории открылась, из нее на шум в коридоре выглянула моложавая женщина в накрахмаленном, немыслимой белизны халате и строго посмотрела на нас сквозь толстые линзы очков.

Я хотел, как бы не замечая, пройти мимо, но не тут-то было. Женщина всмотрелась в меня и вдруг расплылась в улыбке.

— Денис? Егоршин?

От неожиданности я споткнулся на ровном месте, остановился и всмотрелся в ее лицо. Бог мой, да это же моя сокурсница! Как же ее звали? Зайчиком, кажется... Тьфу ты, как ее настоящее имя?

— Алена! — вспомнил наконец. — Сколько лет, сколько зим! — Я повернулся к студенткам. — Спасибо, дальше я сам.

Однако студентки и не думали уходить. Тогда Алена строго посмотрела на них и приказала:

— Чего прохлаждаетесь? Марш заканчивать лабораторные! Кто сегодня не сдаст, на зачет может не надеяться.

— Алена Викторовна... — заканючили студентки, жалобно поглядывая на меня. — Можно мы...

— Никаких разговоров! — прикрикнула Алена, загнала второкурсниц в лабораторию и закрыла за ними дверь. Затем повернулась ко мне. — Какими судьбами к нам? Пополнел, на жизнь, судя по одежде, не жалуешься...

— А ты все такая же, ничуть не изменилась, — польстил я. — И халат, как всегда, белоснежный.

— Так уж и не изменилась, — поджала губы Алена, но по лицу было видно, что комплимент достиг цели. — Видишь, очки ношу, да еще с какими линзами.

— Очки тебе к лицу, — снова польстил я. — Строгость придают. Студенты наверняка на цыпочках ходят.

— С ними иначе нельзя. — Алена зарделась от удовольствия, и я понял, что сейчас ей редко отпускают комплименты. — Идем, перекурим, как в молодости? Минут десять у меня найдется, пока мои охламоны лабораторными работами заняты.

— Я давно бросил.

— А я все никак. — Она достала из кармана пачку сигарет. — Идем на крыльцо, здесь нельзя.

Мы вышли на крыльцо, Алена закурила и жадно затянулась. Пальцы у нее дрожали, и я понял, что семейная жизнь у Алены так и не сложилась. «А ведь в молодости у нас что-то было», — вспомнил я. Для меня это был эпизод, а для нее, похоже, иначе.

— Так какими судьбами к нам? — натянуто повторила она и стрельнула в меня глазами сквозь толстые линзы очков. Взгляд получился ищущий, по-женски жалобный. — Чего это мои студентки вертелись вокруг тебя?

— Подшутил над ними, — признался я. — Сказал, что представляю солидную фирму, которой нужны специалисты-химики. Заключаю выгодные контракты со студентами.

Мы посмеялись.

— А что делаешь здесь на самом деле?

— Разыскиваю вашего стеклодува.

— По делу? — Алена посмотрела на меня поверх очков. — Или хочешь заказать самогонный аппарат?

— А что, заказывают? — удивился я. — Сахар сейчас дороже водки.

— Тоже мне химик! — фыркнула Алена. — Самогон можно гнать даже из табуреток.

— Какой из меня химик? Три неполных курса. Нет, я по другому поводу. По личному.

— Ты что, друг Андрюшки?

— Друг, не друг... — Я передернул плечами. — Приятель.

— Так ты ничего не знаешь?

— А что? Что-то случилось?

Алена погасила сигарету, бросила окурок в урну.

— Сын у него умирает, — глухо сказала она, не глядя на меня.

— Что?! — оторопел я.

— Пятнадцать лет... Рак... — Алена исподтишка бросила на меня взгляд и тут же отвела его. — Четыре года назад жена умерла, теперь сын. Наследственность...

Я тупо покивал.

— Пойду, а то мои охламоны лабораторию разгромят, — сказала Алена, но не двинулась с места.

Я снова покивал.

— Слушай... — Она тронула меня за рукав. — Понимаю, что не к месту, но... У нас в этом году двадцать лет окончания института. Отмечаем в конце мая, на День химика. Ты приходи, а?

— Я же с вами не заканчивал... — отстраненно сказал я.

— А ты все равно приходи. Учились-то вместе.

— Постараюсь, — уклончиво, чтобы не обижать бывшую сокурсницу, пообещал я.

— Не забывай нас. — Алена открыла дверь. — Пока.

— Пока…

Оставшись один, я тяжело вздохнул и зябко повел плечами. Кто бы мог подумать, что у Андрея такое? Мы с Мироном были уверены, что у него жена мегера, поэтому он ничего не рассказывает о семье. А выходит... Теперь понятно, почему Андрею было наплевать, кто заказывает стеклянные глаза и платит за работу. В его положении и дьяволу душу продашь.

Смеркалось. С сосулек на бетонном козырьке над крыльцом капала талая вода, небо вновь заволокли тучи, было сыро, холодно и мерзко, как и у меня на душе. Что же это такое происходит? Как кто соприкоснется с объектом, так на его голову обрушиваются семь несчастий...

Между корпусами университета никого не было, в окнах начал зажигаться свет, двор постепенно заволакивало промозглым туманом. По такой погоде только вешаться.