Владимир Михановский - Шаги в бесконечности

– Разбился! Разбился! – повторяли голоса.

Федор, запахивая на голой груди куртку, с трудом протиснулся сквозь гудящее людское кольцо вслед за коренастым незнакомцем.

Гость Федора полулежал на асфальте. Рядом валялись обломки разбитого вдребезги биопередатчика. Опустившись на колени. Май пыталась нащупать пульс пострадавшего. Тот силился что-то сказать, но изо рта вылетали лишь невразумительные звуки:

– Ба… ба… ба…

– Я должен внести ясность, – громко сказал коренастый и коротко пояснил толпе, что перед ними не профессор Ливен Брок, которого, к сожалению, до сих пор не разыскали, а его воспитанник, белковый робот Энквен.

К удивлению, Федор обнаружил, что о чрезвычайном происшествии в Зеленом городке знали все, кроме него. Очевидно, он из-за пинг-понга прослушал всеобщее оповещение.

Увещеваемые комендантом, люди медленно разошлись. Курсанты обсуждали необычное происшествие. Последней ушла Май. Оглянувшись, она улыбнулась Федору.

Трое стояли подле лежащего Энквена, о чем-то тихо переговариваясь.

– Я помогу вам, – сказал Федор, и тот, что стоял поближе, кивнул, выражая согласие. Федор уловил уже, что его зовут Ван, а двух остальных – Володя и Алексей.

– Центр равновесия сместился, – сказал Ван.

– И речь нарушена, – добавил Алексей.

Владимир вызвал машину. Помахивая крыльями, она опустилась рядом.

Вчетвером они еле-еле погрузили Энквена.

– Какой тяжелый! – удивился Федор.

Они остановились, чтобы отдышаться.

– Будем считать, что познакомились, – сказал Владимир и хлопнул Федора по плечу. – Приходи в Зеленый, в шахматы сразимся…

– У меня к тебе вопрос, Федор, – сказал Алексей. – Когда ты обнаружил в комнате постороннего, он назвал себя Ливеном Броком?

Федор пожал плечами.

– Энквен не сделал в сущности ничего плохого, – произнес он, почувствовав вдруг необъяснимую симпатию к могучему, лишенному страха Энквену.

– Дело не в этом, – сказал Алексей.

– А в чем же? – спросил Федор.

– А в том, что белковый робот Энквен не имеет права лгать, – пояснил Ван.

– Понимаю: у него такой ограничитель? – решил блеснуть Федор своими познаниями в биокибернетике.

– Нет, у него такое воспитание, – сказал Владимир.

– У Энквена нет никаких ограничителей, – сказал Ван.

– Разве так бывает? – растерянно спросил Федор.

– Бывает, – подмигнул неожиданно Владимир.

– Нам очень важно, Федор, чтобы ты рассказал, как было, – сказал Ван.

Федор задумался.

– Когда я после пинг-понга вернулся к себе, – начал он, – то с порога заметил в комнате постороннего. Я сразу узнал его…

– Узнал? – поднял брови Алексей.

– У меня есть фотография Ливена Брока, – пояснил Федор.

– Ясно, – кивнул Ван. – Дальше.

Федор переступил с ноги на ногу.

– Ну, я и обратился к гостю, назвав его Ливеном Броком, – произнес он.

– Значит, именно ты назвал Энквена Ливеном Броком, а не он сам себя?

– переспросил Ван.

– Вспомни, это очень важно, – добавил Алексей.

– Я назвал Энквена Ливеном Броком, – твердо сказал Федор.

– Уф, гора с плеч! – произнес Ван.

– Спасибо, друг, – сказал Алексей.

Владимир молча обнял на прощанье Федора. Федор подождал, пока машина поднимется в воздух. Когда орнитоптер превратился в слабо светящуюся звездочку, Федор пробормотал: «Вверху одна горит звезда, мой взор она манит всегда». Федор любил стихи, сам пробовал их писать и в минуты волнения часто вспоминал строки Лермонтова.

Когда орнитоптер лег на курс, Алексей вызвал координационный совет и кратко рассказал председателю обо всем происшедшем.

– Ваши выводы? – спросил председатель, когда Алексей умолк.

Алексей посмотрел на Вана и Владимира.

– Мы считаем, что нити сходятся к башне безмолвия, – сказал он, переведя взгляд на распростертое тело Энквена.

– Похоже, – согласился председатель. – Однако же, если бы в башню безмолвия кто-то проник, немедленно сработал бы сигнал защиты. Но такого сигнала не поступало. Как же сумел Ливен Брок проникнуть в башню?

К мембране пригнулся Ван.

– Энквен тоже проник в курсантский корпус, – сказал он.

– Хорошо, займитесь башней, – решил председатель после паузы. – Помощь нужна?

– Нет, – почти одновременно ответили все трое.

– Добро. Жду радиограмм, – сказал председатель, и мембрана щелкнула, отключаясь.

Орнитоптер чуть вибрировал, мчась к Зеленому городку на предельной скорости.

Мысли всех троих были поглощены теперь башней безмолвия. Башня не поражала размерами. Земля знала сооружения и побольше. Однако по сложности с башней вряд ли могло бы сравниться любое другое творение землян.

Ван нарушил молчание.

– Этой ночью я познакомился с мыслями Ливена Брока о внеземных цивилизациях, – сказал он.

– Прочел на полях книжки Циолковского? – спросил Владимир.

– Нет, эти соображения содержатся в одном блоке памяти Брока, – ответил Ван. – Я прослушивал этот блок как раз перед тем, как в кабинет профессора ворвался какой-то черт с садовыми ножницами…

Алексей улыбнулся.

– Я еще постригу тебя, Ван, – пообещал он.

– Вернемся к блоку памяти, – напомнил Владимир.

– Ливен Брок говорит там в одном месте, – произнес Ван: – «Если бы я повстречался с представителем инопланетной цивилизации и он спросил меня: «Чем ты, землянин, можешь гордиться?» – я ответил бы: «Башней безмолвия».

– Брок несколько пристрастен: он отдал башне полжизни, – заметил Алексей.

– А я согласен с Ливеном Броком, – задумчиво произнес Ван. Он подумал о гроздьях биологических реакторов, в сокровенных глубинах которых выращивались самые совершенные счетно-логические устройства: там синтезировались клетки серого вещества – головной мозг белковых роботов. С легкой руки Ливена Брока их называли еще белковыми братьями.

– Я часто думаю о белковых братьях, – будто угадав его мысли, сказал Алексей. – Чтобы создать человека, эволюции понадобились миллионы лет. Возникали и рушились горы, мелели моря, а хрупкий белковый комок, возникший некогда в древнем море, жил, размножался и набирал силы. Через какие только испытания не прошла земная жизнь, прежде чем стала она разумной! Белковый комок прошел через все мытарства, перешагнул через все ступеньки эволюции, прежде чем превратился в человека разумного. А белковые братья? Они выходят готовенькими из камеры синтеза. Эволюция, оказывается, ни при чем.

– Ты забываешь, что каждый белковый получает длительное воспитание, – заметил Владимир.

Алексей махнул рукой.

– Воспитание – это не то, – сказал он. – Разве можно подменить эволюцию?

– Мы не подменяем эволюцию, Леша, – произнес Ван. – Мы только используем ее законы. Разве физики подменяют законы природы? Они открывают их, чтобы заставить служить человеку. Возьми, например, гравитацию, о которой столько теперь говорят. Когда человек познает ее законы, он сможет их использовать, и могущество его удесятерится. Что же касается белковых братьев, то в настоящее время…