Дмитрий Янковский - Третья раса

Лесина правота подтверждалась еще и тем, что вот уже неделю охотники не могут подобраться к взбесившейся пусковой установке. Так вот странно получилось — опасность возникла, а справиться с ней, получается, некому. Или есть? У меня вдруг промелькнула странная, не приходившая раньше в голову мысль. Что, если Жаб не псих, что, если он правильно все рассчитал и печется не о собственных комплексах, а о благе всего человечества? Что, если он…

— Лесь, — повернулся я к жене. — Мне нужно перекинуться с тобой парой слов наедине.

Долговязый озадаченно на меня покосился, но я довольно резко ответил на незаданный им вопрос:

— Дадите мне минуту посвятить личной жизни?

На самом деле он мог меня спокойно послать, но не стал. Удивился, понятное дело. Правда, Леся выглядела не менее удивленной — она не поняла, что мне так внезапно приспичило. Пришлось взять ее за руку и вытащить в другую комнату.

— В головах у твоих дельфинов биотехнологические элементы контроля? — спросил я без всяких предисловий.

— С чего ты взял? — приглушенно шепнула она.

— Дедуктивный метод. Да или нет? Только честно!

— Да. Это последняя разработка. Экспериментальная. Делали прямо на «Тапрабани», еще никто не знает об этом.

— Откуда взяли активную часть?

— Наши глубинники поймали торпеду «ММ-25», и мы распотрошили ее.

— Что значит «поймали»? — ошарашено спросил я. — Она же самоликвидируется, если ее поймать.

— Они ей не дали такую возможность. Эдуард всадил из ружья такую дозу транквилизатора, что ее парализовало раньше, чем нервные импульсы прошли по хорде до детонаторной мышцы.

— Уму непостижимо!

— А ты думал, только охотники настолько хитры, чтобы обезвреживать тварей? Сразу, как торпеду парализовало, Эдуард осторожно пробил ей брюшную полость и слил за борт весь нитрожир. Потом доставил на «Тапрабани», и мы провели операцию по удалению всех важных биоузлов, в том числе изъяли главный контрольный центр. После чего вшили его Тошке. Лидочка операции не подвергалась.

— Барракуда меня дери! Это же категорически запрещено! Вы что, превратили дельфина в программируемое существо?

— Мы это делали не ради того, чтобы подавить его волю, Рома. И ни разу не подключали к нему программатор. Это устройство использовалось только для прямой связи. Ты же знаешь, насколько трудно дельфину втолковать некоторые технические термины. А так я с пульта могу транслировать в мозг Тошки любые образы подводных сооружений, как это делает наркотический трип-чип. Только наркотик подавляет волю, а наше устройство нет. Тошка просто видит в воображении тот предмет, который ему необходимо исследовать. Ну, и можно устроить так же обратную связь, что иногда очень важно.

— Видеть глазами дельфина?

— Не глазами. Они пользуются ультразвуком. Но их природный сонар намного совершеннее наших. Я могу выводить на экран те образы, которые возникают у него в мозгу, а компьютер уже легко переводит их в понятное нам изображение на мониторе. Ты лучше скажи, какая муха тебя укусила именно сейчас затеять эти разборки?

— Я думал про Жаба.

— И что?

— Наши логические умозаключения на его счет могут оказаться в корне неправильными.

— В каком плане?

— Что, если не он инициировал запуск ракеты с военной установки? Что, если это вообще не людских рук дело?

— Не понимаю. Ты же сам связал торпедную атаку на «Риф» с запуском! И это более чем логично! Жаб запустил ракету, а потом потопил меня, чтобы я не отправила дельфинов на разведку и не выявила истинную причину пуска. Ты сам сказал, что это почерк вашего командира. Просто все были уверены в его гибели, вот и подумали на Молчунью.

— И ошиблись. Молчунья оказалась ни при чем.

— Значит, больше некому, кроме Жаба! Он же псих, судя по вашим рассказам. У него могло хватить духу запустить термоядерную ракету.

— Зачем?

— Чтобы потом обезвредить ее при помощи Поганки и всем на Земле доказать свою незаменимость. Ты сам говорил, что он фанат подводной охоты. А ведь эта профессия умирает. Биотехов становится все меньше, и вскоре охотники станут никому не нужны. Он хотел доказать, что это не так.

— Да, конечно, — усмехнулся я. — Все очень просто. Сумасшедший маньяк в действии. Найти его и обезвредить. И все мы очень правильные, все ратуем за спасение человечества и до ужаса уверены в своей правоте. А что, если мы ошибаемся?

— В чем? — не поняла Леся.

— В мотивах Жаба. Он мог затопить тебя вместе с «Рифом» совсем по иной причине.

— Ты серьезно?

— Вполне. Пока мы сидели за столом, я кое-что вспомнил. Очень важную деталь.

— Какую?

— Биотехи не нападают на обитателей океана.

— И что?

— Ты говорила, что торпеда недавно погналась за Тошкой. Помнишь?

— Да. И что?

— Она каким-то образом отличила его от всех дельфинов, распознала в нем союзника человека. Как, по-твоему, она это сделала?

— Думаешь, по вживленному нейрочипу?

— Скорее всего. Умеют же мины отличать стаи торпед из своего охранения от всех других. Они по запаху считывают заводские клейма в геноме.

— Погоди-ка… — сощурилась Леся. — И что из этого следует? Какое отношение имеет чип у Тошки под черепом к проделкам вашего командира?

— Не знаю. Но меня мучает одна мысль, — признался я.

— Какая? — Леся напряглась.

— Если торпедная атака на «Риф» не была случайной, если это Жаб напустил на тебя стаю биотехов, то откуда он получил всю необходимую информацию о тебе? Это ведь надо было знать, что несмотря на шторм ты выйдешь в океан на среднем транспортнике. Мало того! Если Жаб не хотел допустить дельфиньей разведки, то он по крайней мере должен был знать о ее возможности!

— Ты хочешь сказать, что кто-то из моих коллег информировал вашего бывшего командира?

— В это трудно поверить, — признался я. — Но любое другое объяснение будет выглядеть еще более фантастичным.

— Например?

— Ты связывалась с Тошкой перед тем, как взойти на борт «Рифа»?

— Да, но дельфин об этом не знал. Мы дистанционно ввели в его мозг образы нескольких типов пусковых установок, чтобы ему легче было вести разведку. Четкую картинку, даже со звуком, можно передать только во сне, но дельфины все время спят одним полушарием мозга. Так что это облегчает подобные односторонние контакты.

— Погоди-ка… А образы из их мозга ты тоже можешь так считывать?

— Да. Но этот процесс лучше проходит с бодрствующим полушарием, поскольку оно более активно взаимодействует с нейрочипом.

— Так… Кажется, у меня возникла более или менее правдоподобная теория.

— Рассказывай.

— Может и с остальными поделиться? — осторожно спросил я.

— Не надо. Я понимаю, что ты доверяешь Молчунье и Долговязому, но все же эксперименты с биологическими чипами под запретом. Меня за это могут запросто посадить. Не то что я им не доверяю, но лучше не надо.