Чери Прист - Дредноут

Естественно, Мерси не могла сказать, прибавилось тут что-то или убавилось, загрузили что-то в вагон или выгрузили из него. Но, заметив пожилого негра-носильщика, тихонько обратилась к нему.

— Извините, — сказала она, отвернувшись от охранника, который, хотя и не смотрел в ее сторону, но мог что-то услышать.

— Да, мэм. Чем могу вам помочь?

— Я тут призадумалась… А этот вагон вообще когда-нибудь открывают? Вынимают из него что-нибудь или, наоборот, кладут?

— О нет, мэм, — ответил старик тихо и серьезно. И покачал головой. — Никто из нас даже не приближался к нему; как только поезд остановился, нам было велено даже не касаться последнего вагона. Я даже слышал, что кого-то из солдат отругали — то ли за то, что подошли слишком близко, то ли за то, что пытались заглянуть в окна. Эта штука запечатана хорошо.

— О-о, — протянула девушка и, поблагодарив носильщика за потраченное время, побрела обратно к пассажирским вагонам, переваривая на ходу полученную информацию.

Если поезд развозит по домам тела погибших на войне, почему ни один гроб еще не выгружен? Маясь от желания поделиться с кем-нибудь подозрениями, Мерси заметила прислонившегося к одной из поддерживающих навес колонн рейнджера — с выражением лица человека, только что раскусившего лимон.

— Мистер Корман, — сказала она.

Он наверняка услышал, но даже не посмотрел на нее, пока Мерси не остановилась прямо перед ним.

— Что? — буркнул мужчина.

— И вам тоже доброго утречка, сэр.

— Вот и нет.

— В смысле? — удивилась медсестра.

Он мастерски сплюнул комок жеваного табака, так что тот шлепнулся у самого подножия соседней колонны, и не показал, но кивнул в сторону поезда, туда, где негромко переговаривались двое темноволосых мужчин, стоящих спиной к Мерси и Горацио Корману.

— Видите там?

— Что вижу? Эту парочку?

В этот момент один из мужчин резко обернулся, бросив на толпу подозрительный взгляд, и снова вернулся к тихой беседе. Черты его лица говорили о примеси индейской крови: чеканный профиль, кожа чуть темнее обычного для белых оттенка. Густые черные брови мужчина то ли расчесывал, то ли они сами росли неправдоподобно плавной дугой. Разговор велся не по-английски, это Мерси уловила, хотя и не могла разобрать ни одного конкретного слова. Речь текла в ином, более быстром ритме — а может, так только казалось, оттого что отдельные слоги ничего не значили для слуха девушки.

— Мексиканцы.

— Правда? — удивилась несколько сбитая с толку Мерси. — И что они здесь делают? Собираются ехать на поезде вместе с нами?

— Похоже на то.

— Возможно, вам следует поговорить с ними, — подумав, предположила медсестра. — Может, они тут по той же причине, что и вы?

— Не порите чушь.

— Почему это чушь? Вы хотите узнать, что случилось с их войсками; может, и они желают того же. Посмотрите на них — они, кажется, в форме. Может, они сами военные. — Мерси прищурилась, пытаясь отыскать знаки различия.

— Они не солдаты. Скорее, что-то вроде правительственных полицейских. Вы, вероятно, правы насчет того, зачем они явились сюда, но посодействовать поискам они не могут.

— Откуда вам знать? — почти возмутилась медсестра.

— Как я уже говорил вам вчера, им насчет этого дела известно не больше нашего. Я собрал всю доступную информацию, не побрезговав испачкать руки и накрутить кому надо хвосты. Я ближе к открытию правды, чем кто-либо на континенте, включая императорских ковбоев.

Мерси пожала плечами:

— Ну, они, как и вы, добрались сюда. Едва ли они так уж и ни на что не годны.

— Молчи, женщина. Они — проблема, вот и все. А я проблем не люблю.

— Что-то говорит мне, что это не вполне правда.

Усы мужчины дернулись в почти что улыбке, совсем как тогда, когда он обнаружил пистолеты под плащом медсестры.

— Может, и так. Но мне они не нравятся. Не к добру они появились, не к добру.

— Я, кажется, никогда еще не встречала мексиканцев.

— Они тираны и империалисты, все до единого. — Если бы во рту у него еще оставался табак, рейнджер, несомненно, выплюнул бы и его вслед за сентенцией.

— Видимо, вы пообщались с каждым из них, иначе откуда такая уверенность?

Рейнджер потянулся к шляпе, саркастически отдавай честь, и, конечно, ушел бы от разговора, но Мерси остановила его:

— Эй, позвольте-ка мне спросить вас кое о чем. Вам известно что-либо о… о поезде? — озвучила она одно из своих предположений. — О поезде под названием «Шенандоа»?

— Да, я слышал о нем.

— Это… — Она не знала, что хочет из него выудить, и тем не менее закинула удочку наугад: — Это какой-то особенно скорый поезд?

— Насколько мне известно. Катается для ваших южан, кажется. Предполагается, что он быстрейший из быстрейших.

Корман говорил о легких модифицированных машинах, славящихся своей скоростью. Их разработали и производили в основном в Техасе, некоторые модели были экспериментальные, поскольку Техасцы изыскивали разнообразные способы использования своей нефти.

Мерси задумчиво кивала, прикидывая, что именно из узнанного ею стоит рассказать рейнджеру. Он уже объяснил, что ему плевать, чего южане хотят от поезда. Впрочем, Корман опять-таки мог и солгать, тем более если считал, что на борту шпион. Но в любом случае открыться ей больше некому.

Она все еще думала, когда он сказал:

— А чем, собственно, вызван ваш вопрос?

Она ответила бы, если бы резкий гудок не спугнул мгновения, заставив нескольких стоящих на платформе ребятишек зажать уши и скорчить рожицы, а топчущихся без толку взрослых сбиться в кучу поближе к пассажирским вагонам в предвкушении посадки.

— Не важно, — отмахнулась Мерси. — Поговорим об этом потом.

Она отошла от него и присоединилась к напирающей толпе. Людей стало больше, и кто-то мог заметить, что она сговаривается о чем-то с рейнджером; и хотя она единственная знала, что он рейнджер, все уже поняли, что мужчина — техасец, а Мерси не хотелось, чтобы и к ней относились как к парии. Однако она понимала, отчего он предпочитает умалчивать о своем статусе блюстителя правопорядка: у военных своя иерархия. Им не нравится, когда кто-то, не вписанный в их систему, вертится поблизости, носит оружие и на вполне законном основании не обязан подчиняться ничьим приказам. Но ему могли бы устроить веселую жизнь, особенно в таком «замкнутом» транспорте.

Снова оказавшись в поезде, Мерси с удивлением отметила, что миссис Баттерфилд и мисс Клэй опередили ее и уже сидят в купе. С неменьшим удивлением она обнаружила, что двое мексиканцев разместились тут же, в ее вагоне. Две дамы напротив даже не перешептывались, а обсуждали новичков в полный голос.

— Я слышала, они говорили по-испански, — заявила миссис Баттерфилд. — Естественно, я не поняла ни слова, но вот тот юноша, что повыше, он выглядит почти белым, не так ли?