разные - Журнал ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ. Сборник фантастики 1978-1979

Мы не смеялись, а немного погодя Джимми спросил:

— Те двое… ты не узнал их?

Дэвид с некоторым сомнением ответил:

— Я никогда над этим не задумывался. Не забывай, они были в скафандрах и лиц их я хорошо не видел. Но, по-моему, одна из них был похож на тебя, хотя и выглядел много старше, чем ты теперь. Боюсь, Артур, что тебя там не было. Извини.

— Рад это слышать, — сказал я. — Я уже говорил тебе, что предпочитаю оставаться на земле, чтобы потом выяснить причины аварии. Меня эта роль вполне устраивает.

Джимми встал.

— О’кэй, Дэвид, — сказал он. — Пойду займусь этой шайкой репортеров. А ты поспи — со сновидениями или без. Кстати, А-20 через неделю будет готова повторить старт. Мне думается, она будет последней химической ракетой: говорят, атомные двигатели уже почти сконструированы.

Мы никогда больше не говорили о том сне Дэвида, но, думаю, ни один из нас о нем не забывал. Три месяца спустя Дэвид поднялся в А-20 на шестьсот восемьдесят километров — рекорд, который никогда не будет побит машиной такого типа, потому что никто не станет больше выпускать химических ракет. Ничем не примечательная посадка Дэвида в долине Нила ознаменовала собой конец данной эпохи.

Прошло еще три года, прежде чем была готова А-21. По сравнению со своими громадными предшественницами она выглядела совсем крохотной, и трудно было поверить, что она ближе всех них к космическим кораблям будущего.

Надо сказать, что к этому времени мы оба — Джимми и я — уже разделяли веру Дэвида в его счастливую судьбу. Я помню последние слова, сказанные Джимми перед закрытием наружного люка:

— Теперь уже недолго, Дэвид, до полета втроем.

И я знал, что он лишь наполовину шутит.

Мы видели, как А-21 медленно по крупной спирали взбирается ввысь совсем иначе, чем все прежние ракеты. Теперь уже не нужно было беспокоиться о преодолении земного тяготения с помощью подсобных средств — ядерное топливо находилось в самой ракете, и Дэвид не спешил. Машина продолжала еще медленно подниматься, когда я потерял ее из виду и прошел на наблюдательный пункт.

Я вошел туда в тот момент, когда изображение на экране радара уже гасло, а звук взрыва донесся до меня чуть позднее. И на этом жизнь Дэвида оборвалась, несмотря на его вещий сон.

Следующее мое воспоминание относится ко времени, когда вертолет Джимми, оставив справа вдали Сноудон, устремился в Конвей-Вэлли. Мы никогда раньше не бывали в доме у Дэвида, и предстоящий визнт совсем нам не улыбался. Но уж это мы обязаны были сделать.

Пока внизу расступались горы, мы говорили о внезапно омраченном будущем и гадали, что теперь будет. Потрясение усиливалось тем, что Дэвид внушил нам свою веру глубже, чем мы до сих пор осознавали. А она оказалась напрасной.

Мы не знали, что будет делать Мэвис, и обсуждали будущее мальчика. Ему сейчас было, должно быть, лет пятнадцать, но я очень давно не видел его, а Джимми и вовсе никогда с ним не встречался. Дэвид говорил, что сын собирается стать архитектором и у него находят способности к этому.

Мэвис держалась спокойно и собранно, но заметно постарела со времени нашей последней встречи. Мы поговорили о делах и о завещательных распоряжениях Дэвида. Мне еще не приходилось выступать в роли душеприказчика, но я старался делать вид, что хорошо во всем этом разбираюсь.

Мы как раз перешли к разговору о мальчике, когда наружная дверь хлопнула и он вошел. Мэвис окликнула его, и мы услышали его медленно приближающиеся шаги. Он явно не жаждал встречи с нами, и глаза его, когда он наконец появился, были красными от слез.

Я забыл, как сильно он похож на отца, а Джимми тихо охнул.

— Привет, Дэвид, — сказал я.

Но он на меня и не глянул. Он пристально смотрел на Джимми с тем особым выражением, с каким смотрят на человека, которого где-то видели, но не могут вспомнить где.

И вдруг я понял, что юный Дэвид никогда не станет архитектором.

Гюнтер Крупкат — известный писатель-фантаст из Германской Демократической Республики, автор научно-фантастических романов «Невидимки»», «Великая граница», «Когда боги умерли», «Пабу», двух телефильмов «Пленники вечного круга», «Часы Скорпиона», пьесы «АР-2 вызывает Икара», а также многочисленных рассказов.

Меня много раз спрашивали, верю ли я, действительно ли считаю возможным то будущее, о котором пишу.

Да, я верю. Для общества, устремленного к высшей цивилизации к коммунизму, нет ничего невозможного. Прогресс, в основе которого лежат гуманные цели (а именно такой прогресс имеет право называться подлинным), неузнаваемо изменит мир, обогатит наши представления о возможностях человека

Научная мысль, творческий инженерный труд, свободные от стремления к наживе, откроют перед людьми фантастические, волнующие перспективы Особенно важный вклад в преобразование мира внесут, с моей точки зрения, такие науки, как биология, ядерная физика, кибернетика и химия пластмасс.

В лабораториях, конструкторских бюро и исследовательских институтах уже сейчас планируется, проектируется и исследуется то, что через каких-нибудь 10, 20 или 30 лет станет реальностью. Это помогает предугадывать общие контуры картины будущего.

В новом мире хватит места всем, даже если население Земли будет увеличиваться и дальше. Прежние скученные городские центры исчезнут. Посреди просторных ландшафтов на много сотен метров вверх взметнутся жилые пирамиды с висячими садами. Каждая такая башня — это целый город, с производствами местного значения, с полным бытовым и культурным обслуживанием. Его обитатели будут тратить на свои бытовые нужды лишь несколько минут.

Растениеводство станет в основном тепличным. В искусственном климате, в любой зоне Земли и в любое время года будут созревать богатые урожаи. Морские фермы, управляемые с плавучих городов, приобретут для проблемы питания громадное значение.

По всей Земле — чистый воздух, чистая вода. Дистанционно управляемые промышленные комплексы разместятся у источников сырья — под землей, на дне морей. Огромные энергетические потребности высокоразвитой цивилизации будут обеспечиваться станциями использующими тепло вулканов, энергию Солнца и ветра и прежде всего ядерную энергию.

В мире будущего исчезнет грохот и суматоха. Не будет гремящих поездов. Вместо них капсулы, бесшумно мчащиеся над магнитными полями. Громадные аэробусы останутся только на межконтинентальных трассах. А добрый старый автомобиль? Он исчезнет, слабым напоминанием о нем будут машины на воздушной подушке, используемые в общественном транспорте.