Сергей Малицкий - Главный рубильник (сборник)

– Когда-нибудь я стану настоящим воином и увижу эти земли! – упрямо сказал Эфрон.

– Воин подчиняется указаниям правителя, – сухо заметил Абас. – Я ничего не собирался завоевывать. Более всего я хотел остаться со своими детьми в маленьком доме, который стоял на склоне горы у быстрой Хоаспы. Но мой правитель решил, что милость богов позволяет ему напасть на Вавилон. Милость же была на стороне касситов.

– Кто победил в той войне, которую вел ваш правитель? – спросил Эфрон.

– Разве бывают победившие в войнах? – прищурился Абас. – Элам очень древняя страна. Древнее Хеттии, Миттани, Ассирии. Такая же древняя как страна Кемет или страна Шумер, города которой обратились в пыль. Но когда-нибудь и от нее останутся только развалины.

– Везде, где проходят воины-хетты, остаются развалины, – гордо произнес Эфрон.

– Все воины оставляют после себя развалины, – кивнул Абас. – Они вырубают гранатовые деревья и виноградники. Насилуют женщин. Убивают детей. Не знаю, как мог поступить Рамсес с твоим отцом, но правители Элама пленных убивали. Оставляли только женщин и маленьких детей.

– А как стал рабом ты? – спросил его Эфрон.

– Я? – усмехнулся Абас, поправляя ошейник. – Я испугался смерти и вымолил жизнь у ассирийского воина.

– Как тебе это удалось? – удивился Эфрон. – Ассирийцы безжалостны!

– Я был толмачом в Эламе, – объяснил Абас. – Знал много языков. Мог читать глиняные таблички, написанные не только аккадским, но даже и шумерским письмом. Это оказалось важным. Но со временем мои глаза стали сдавать, и однажды твой отец купил меня недорого на рынке в Халебе.

– Разве ты плохо видишь? – удивился Эфрон.

– Иногда зрение возвращается, – хитро проскрипел Абас и тут же развел руками, – но есть болезни, которые сильнее человека.

– Например? – нахмурился Эфрон.

– Старость, – улыбнулся Абас.

– Воин не доживает до старости, – поправил меч на плече Эфрон.

– Я не воин, я раб, – сказал Абас и остановился. – Пойду за эти скалы, – он показал рукой в сторону гор, – найду Каттими и пригоню овец к саххану. А ты иди к роднику. Только не набирай для дерева холодной воды. Возьми мутной, но теплой в озерце у родника.

У родника было шумно. Сразу три женщины с кувшинами стояли возле поблескивающей струйки в ожидании очереди. Еще две, не торопясь, набирали воду в высокие кувшины и крепили их на двух ослах. Эфрон отвел осла в сторону, стараясь не привлекать внимания женщин.

– Эй! – не преминула закричать одна из них. – Эфрон – сын Цохара и гордой Хастерзы! Зачем ты привел старого осла в такую даль? Есть же родник у вашего конца деревни? Или старик Абас уже не может дотащить на себе кувшин с водой?

– Нет! – тут же подхватила другая. – Он собирается набрать грязной воды из лужи, чтобы полить гранат на саххане. Он верит, что пока гранат плодоносит, его отец жив.

– Может он рассчитывает, что сам Муваталлис увидит его и возьмет в оруженосцы? – предположила третья женщина. – Муж говорил, что табарна будет сегодня проезжать через нашу деревню. К тому же надсмотрщика саххана видели. Пата уже полдеревни взбаламутил! Не иначе как опять будут набирать воинов?

– Ну, такого мелкого вряд ли возьмут, – съязвила первая. – Посмотрите. Он изогнулся от тяжести меча. Эфрон. Я слышала, что надсмотрщик собирается отобрать ваш саххан? У вас не нашлось денег в погашение долга? Что ты собираешься продать в первую очередь, чтобы погасить долг? Этот меч или мотыгу старого Абаса?

– Лучше бы Хастерза подумала о том, что в случае неуплаты надсмотрщик срубит не только старое гранатовое дерево, но и виноградник, – усмехнулась одна из женщин, набирающих воду в кувшины. – Зря она воротит нос от Нигнаса. Пусть нет глаза и двух пальцев. Нигнас еще крепкий мужчина и не бедный!

– Наверное, она тоже верит, что ее муж жив, – захохотала вторая. – И спит она с мечом, а не с настоящим мужчиной! Не Абас же ее обхаживает.

– Вряд ли дерево в состоянии помочь Цохару, если ему не помогли боги, – усмехнулась третья женщина. – Я слышала, что Вадар из Канеса, чей муж также был послан в войска Рамсеса под Кадешем и тоже пропал, уже нашла себе другого мужа?

– Нашла то она, нашла, – ответила вторая. – Да и того забрал тухканти в помощь Миттани против Ассирии. Год уже прошел. Вряд ли он вернется оттуда. Да и не думаю, что Вадар будет его ждать!

– Хастерза дождется, что морщины покроют лицо, груди обвиснут, и Нигнас обратит единственный глаз в другую сторону, – засмеялась первая.

– Тогда ей и Абас не поможет, – ответила третья. – Он еле дышит к тому же. Не переживет эту зиму!

– Так может отвести его в Хаттусас и погадать на внутренностях Абаса о пропавшем Цохаре? – громко спросила третья. – Хоть какая-то польза!

Эфрон молча набрал мутной воды в оба кувшина, поставил их в корзины и заторопился к саххану. Эти перепалки происходили всякий раз, когда он приходил к источнику. И даже слова были одни и те же. Именно поэтому и Абас предпочитал не показываться здесь вместе с ним.

– Куда ты спешишь? – закричала одна из женщин. – Ты не ответил ни на один вопрос! Или ты не понимаешь язык неситов? Сказать все то же по-лувийски? Или ты теперь говоришь только по-арамейски, как ваша рабыня? А вон и Каттими бежит! Сейчас мы ей все повторим, а она переведет для тебя!

– Эфрон! – произнесла, задыхаясь и коверкая слова, смуглая девчонка. – Беги к саххану. Надсмотрщик прибыл со стражниками и крестьянами. Они рубят дерево твоего отца.

– Ой! – заголосили, хватаясь за головы, женщины.

– Позови Нигнаса, Каттими! – крикнул Эфрон.

Эфрон перестал чувствовать тяжесть меча. «Рубят дерево твоего отца», – звучал в голове испуганный голос Каттими. Еще издали он увидел фигуры людей среди виноградных кустов. Спотыкаясь, мальчик вбежал в круг. Надсмотрщик, двое стражников и несколько крестьян стояли вокруг граната. А у ствола, сжимая в руках мотыгу, сидел Абас. Мертвый. Лицо его было спокойно и торжественно. Красное пятно расползалось на втянутом животе.

– Мальчишка! Наглец, который не считает нужным согнуть спину перед слугой Муваталлиса! – завизжал надсмотрщик. – Твой раб едва не поранил меня мотыгой. Ты ответишь перед табарной! Ты и твоя мать станете рабами! Я смешаю вас с пылью!

Чувствуя, что холодом охватывает пальцы, Эфрон дотронулся до плеча Абаса. Старик повалился в сторону. Ствол граната не был поврежден. Мальчик огляделся. Не менее пяти кустов виноградника лежали навзничь, и земля вокруг них стала влажной от раздавленных гроздей. Несколько овец в отдалении сбились в испуганный гурт. Мальчик огляделся еще раз, вдохнул полной грудью, снял с меча ссохшиеся кожаные ножны, отбросил их в сторону, ухватился за рукоять двумя руками.