Сергей Малицкий - Главный рубильник (сборник)

– Подождите! – Ламер растерянно взъерошил волосы. – Откуда же берется пиво? Не из воздуха же?

– Из воздуха, – ответила Марта.

– Ну и как ваши дела? – поинтересовался Дигерре, найдя Ламера на следующий день с толстой книгой в библиотеке. – Срок карантина уменьшился еще на один день? Вы все еще мечтаете попасть на Гебу? Или вас устраивают прогулки по пластиковым коридорам станции?

– Я буду на Гебе, – сказал Ламер, не отрывая головы от книги.

– Что вы читаете? – наклонился над ним толстяк.

– Историю открытия и освоения Гебы, – ответил Ламер.

– И вам тоже претят электронные книги, – протянул Диггере. – Странная тяга человечества ко всему натуральному. Даже в глубине космоса. Настоящая книга, настоящие деревья, настоящее пиво. В этой книге, кстати, кое-что есть о моем папочке.

– Диггере, – опустил книгу Ламер, – скажите, а вы были на Гебе?

– Да, – кивнул толстяк. – В детстве. И в зрелом возрасте отработал два года врачом в центральной лаборатории.

– Значит, лаборатории все-таки есть, – удовлетворенно кивнул Ламер. – А то госпожа Марта Юз пыталась меня уверить, что там ничего нет.

– Вы выслушали все ее аргументы? – поинтересовался Диггере.

– Ни одного, – отозвался Ламер. – Меня вызвал представитель корпорации на презентацию новых сортов пива. Кроме этого «Атлантика» представила лабораторию, в которой я могу начать исследования продукта еще до окончания срока карантина.

– И вы, тем не менее, будете опускаться на планету? – спросил Диггере.

– Тем не менее, да, – кивнул Ламер, вновь углублялась в книгу. – Как только закончится карантин.

– Он не закончится, – неожиданно сказал Диггере.

– Почему? – удивился Ламер.

– Вы производите впечатление порядочного человека, – отчего-то задумчиво проговорил Диггере.

– При чем тут моя порядочность? – удивился Ламер. – Нет такой должности – порядочный человек. Я чиновник. И мне бы хотелось знать, что означает, когда врач карантина говорит мне, что карантин не кончится.

– Каков срок вашей командировки? – спросил Диггере.

– Два месяца, – ответил Ламер. – Вы предлагаете мне оба месяца провести в карантине? Не согласен. Я не чувствую ни малейшего недомогания.

– Вы плохо представляете себе, что это такое, – пробормотал Диггере. – Сейчас в карантине сто двадцать человек, и обслуживающего персонала человек семьдесят. Достаточно одному из этого списка заболеть, хотя бы легким расстройством кишечника – и я смогу продлить карантин и на неделю, и на месяц, и на два.

– И вы собираетесь сделать это? – воскликнул Ламер.

– Откуда мне знать, что я собираюсь сделать? – громким шепотом ответил Диггере. – Лучше скажите мне другое. Если здесь на станции вы получите все сорта пива, включая доступ к транспортным бакам. Если у вас будет или уже есть качественная лаборатория. Можете и имеете ли вы право выдать необходимый сертификат без спуска на планету?

– Теоретически да, – ответил Ламер. – Тем более что основным надзирающим органом за производством является инспекция труда. Меня могут устроить гарантии фирмы, что технологии выдерживаются безукоризненно. Но отчего возникает проблема со спуском на поверхность Гебы? Уверяю вас, судя по качеству пива, производство у корпорации должно быть налажено по высшему разряду.

– Нет там никакого производства, – грустно сказал Диггере.

– Ага, – раздраженно кивнул Ламер. – Корпорация поставила бурильные вышки и качает пиво в уже готовом виде из недр планеты. Нечто подобное я уже слышал.

– Можно сказать и так, – устало кивнул Диггере.

– Разрешите? – Ламер приоткрыл дверь в кабинет начальника инспекции биоблокады.

Марта стояла у окна и внимательно смотрела на звездную россыпь.

– Входите, – сказала она, не оборачиваясь.

– Удивительно, – заметил, подходя к окну Ламер, – ваше помещение первое, которое выходит иллюминатором не на Гебу. Или это голограмма?

– Нет, – она взглянула на Ламера, отошла от окна, села за стол. – Не могу смотреть на Гебу. Мне кажется, что я убила эту планету. Что вам рассказал Диггере?

– Вы и это знаете? – удивился Ламер. – Почти ничего. Только то, что корпорация действительно не занимается изготовлением пива, а получает его у аборигенов. Но он ничего не сказал по поводу того, что планета убита!

– И все-таки она убита, – задумчиво сказала Марта, подперев подбородок рукой. – Хотя теперь уже доказать это невозможно. Здесь вы можете говорить все что угодно. Единственное, что я знаю наверняка, мой кабинет не прослушивается службой безопасности корпорации. Скажите, продукция «Атлантики» достойна вашего сертификата?

– Думаю да, – через паузу сказал Ламер. – Предварительный анализ показал абсолютную оригинальность, безопасность, инертность и надежность компенсаторов. Что же касается вкуса – то он не может сравниться ни с чем. А я в этом разбираюсь. Это пиво изменило мои представления о качестве. Боюсь, что теперь остальные пивные производства будут испытывать затруднения при моих инспекциях. Что касается конкретных технологий… Ведь все дело не в технологиях, а в качестве конечного продукта. Корпорации по силам организовать десять степеней контроля качества и откачивать при этом свою продукцию откуда угодно. Главное, чтобы это не было сопряжено с насилием над живыми организмами. Насколько я понял, насилия нет. Но какова связь между концерном, пивом, аборигенами и гибелью планеты? Или речь идет о гибели экосистемы? Объясните, наконец.

– Хотите добрый совет? – Марта наклонилась над столом. – Уезжайте отсюда. Давайте свое согласие, рекомендации, что вы там должны дать, и уезжайте. Вам не нужно спускаться на планету. Это не поможет.

– Я не могу так уехать! – растерянно сказал Ламер. – Я должен понять, что тут происходит.

– Действительно? – переспросила Марта, наклонив голову и задумавшись.

– Мне бы этого очень хотелось, – повторил Ламер.

– Хорошо. – Марта вздохнула. – Но сначала маленькое предисловие. По поводу насилия. Когда сорок лет назад здесь у Гебы, как и у каждой планеты с жизнью, была установлена биоблокада, произошла авария. Грузовой корабль не попал в стыковочный узел станции, снес пол отсека. Начался пожар. Несколько человек погибли. Не менее десятка получили тяжелые травмы. Медпункт был заполнен. А лекарств, запасов крови почти не было. Мне приходилось сдавать каждую неделю по пятьсот граммов крови. И так два месяца. Знаете, как я себя чувствовала через два месяца, когда кровь уже была больше не нужна, а мой организм приспособился вырабатывать ее в избытке? У меня подскочило давление, голова раскалывалась, не прекращалась тошнота. Это было что-то ужасное.