Сергей Малицкий - Главный рубильник (сборник)

– Но, – Ламер задумался, – отчего вы решили, что у этих цветов был разум?

Марта достала пачку сигарет, закурила.

– Многое рассказывали очевидцы. То, что не пишут в официальных отчетах. Когда корпорация еще только подбирала звуковой режим, гебариан пытался противодействовать. Он разрушал оборудование, отгонял гебариан без цветов, пытался заглушить звук акустической установки. Его действия были действиями разумного существа, который охраняет свой мир. Но он оказался бессилен перед мощью звука корпорации. И сбросил цветы.

– Но даже если все и так, – осторожно начал Ламер, – то корпорация сама себе обрекает. Не существует вечных организмов. Если гебариан перестал размножаться, значит, скоро «Атлантика» останется без доноров.

– Только не думайте, что там работают дураки, – усмехнулась Марта. – Прежде чем опутать трубопроводами планету, они выяснили, что гебариан прекрасно размножается черенками. И никуда уже потом не убегает.

– Что же делать? – задумался Ламер.

– Ничего, – ответила Марта. – Теперь уже ничего.

– Ну вот, – развел руками Диггере, увидев в пластиковом коридоре Ламера с чемоданом в руках. – Впрочем, я не удивлен. Чего вам делать на этой Гебе? Через час лайнер уйдет на центральную, и вы забудете про наше захолустье как про страшный сон!

– Какое же это захолустье? – улыбнулся Ламер. – Пивная столица вселенной. Особенно теперь, после того как я подтвердил обоснованность претензий корпорации на ISO9001. Чего уж, независимо от того, каким путем получается пиво, важен, прежде всего, результат. А результат говорит сам за себя. Волшебный вкус. Неповторимый напиток! Разве корпорация виновата, что эти растения не приживаются нигде, кроме Гебы?

– Растения? – усмехнулся Диггере. – Теперь уже да, это – растения. Я приехал сюда еще ребенком, вместе с родителями. Потом они отправили меня на центральную, чтобы я выучился на врача, а пока меня не было – погибли. Я не знаю обстоятельств их гибели. В корпорации мне сказали, что ураган разрушил жилой модуль. Возможно, что так оно и было. Но когда я еще жил вместе с ними, у нас был в модуле настоящий гебариан. Отец принес только что упавший плод, устроил что-то вроде аквариума с гебарианской атмосферой и разговаривал с ним. Целый год. Отец был слабым человеком, хоть и талантливым. Он считал, что его задвинули в самую глушь. Много пил… Гебариан к тому времени вырос. У него появился цветок. Я еще был слишком мал, но мне кажется, что он отвечал отцу. Отец сохранял эти разговоры в файлах. По крайней мере, те звуки, которые издавал цветок. А потом стал угощать его пивом. Вливал в лепестки.

– А потом? – спросил Ламер замолчавшего Диггере.

– Потом начались скандалы, – продолжил Диггере. – Мать прятала пиво, и пиво для отца стал делать гебариан. Он издавал какую-то мелодию, ряд звуков, приглушенный толстым стеклом аквариума. Растение начинало выделять жидкость, цветок собирал ее и выливал в емкость. Однажды даже я попробовал это, преодолев брезгливость. Это было настоящее пиво.

– Это все? – спросил Ламер.

– Все, – ответил Диггере. – Родители отвезли меня на Центральную, сдали в интернат, сами обратились в корпорацию «Атлантика» с образцами пива, сделанного гебарианом, аудиозаписями его звуков, и в составе специальной экспедиции корпорации вернулись на Гебу. Потом их не стало. Остальное несложно предположить.

– Вы пытались что-то выяснить? – поинтересовался Ламер.

– Зачем? – удивился Диггере. – Здесь в корпорации у меня спокойная работа, на Центральной семья, приличная зарплата. К тому же я очень люблю пиво. Чего еще хотеть от жизни?

– Да, действительно, – согласился Ламер.

– Вы Марту ждете? – спросил Диггере после паузы.

– Да, – кивнул Ламер.

– Она не придет, – вздохнул Диггере. – Она знает, что вы подписали протоколы исследований.

– У меня не было другого выхода, – объяснил Ламер. – Да и к чему кривить душой, пиво ведь действительно замечательное.

– Да, – согласился Диггере. – Как вы думаете, если бы у меня сохранилась аудиозапись тех звуков, что издавал гебариан, смог бы я как-то участвовать в этом бизнесе?

– Вряд ли, – усомнился Ламер. – Я уверен, что корпорация позаботилась об этом. У нее исключительная концессия на Гебу, да и права, скорее всего, на звуковую фонограмму зарегистрированы должным образом. А авторское право во вселенной это штука серьезнее биоблокады.

– Я так и знал, – огорчился Диггере. – Мой отец был все-таки непутевым человеком. Вам пора. Объявили посадку.

Толстяк засуетился, попытался отнять у Ламера чемодан, чтобы донести его до шлюза, затем остановился, маленький, неуклюжий, высморкался в рукав белого пластикового халата и, смахнув слезу, заорал вслед уходящему чиновнику:

– Господин Ламер! Я знаю, что корпорация предложила вам место консультанта и дисконт на всю продукцию фирмы! Теперь, когда поставки начнутся на Центральную, я настоятельно советую вам обратить внимание на новый сорт «Атлантика-портер» с тремя твердыми Ми и одной светлой Ре! Пиво темное и чуть крепковатое, но аромат неповторимый! Не пожалеете!

2004 год

Старик приходит к каждому кораблю. Он терпеливо ждет, когда очередная воздушная шлюпка застынет в воздухе, и несколько десятков счастливчиков спустятся на поверхность планеты. Туристы предвкушают встречу с миром, не знающим химии и воздействия разума. Они жаждут увидеть Землю такой, какой она могла бы стать без человеческого вмешательства. Они восторженно переговариваются и внезапно замечают странную фигуру на серых скалах. Маленький сутулый старик, кутающийся в белую потертую ткань, смотрит вверх, щурясь на полуденное солнце. Туристы предупреждены о его существовании, но как всегда растерянно замолкают. Фотография старика есть во всех справочниках, но кто читает справочники? Он оказывается живым человеком, а не мифом. И это производите впечатление.

Туристы подходят и кладут у его ног пищу и напитки. Старик кивает, достает из ветхого мешка красные яблоки и раздает прибывшим.

– Земля, – повторяет скрипучим голосом каждому.

– Эдем, – машет рукой в сторону поднимающейся у скал густой растительности.

– Сигареты? Табак? – спрашивает умоляюще.

Туристы разводят руками. Костры, сигареты, шум и прочее строго запрещено. У них только пара часов. Они прогуляются по окрестностям, поднимутся в шлюпку и отправятся по другим маршрутам. На камнях остаются яблочные огрызки. Ступая по ним, подходит загорелый пилот и протягивает сигарету. Старик суетится, тянется высохшими губами к огоньку зажигалки, удовлетворенно вдыхает клубы дыма. Затем нажимает клавишу на металлическом ящике, который висит на груди, и говорит с усмешкой: