Сергей Малицкий - Главный рубильник (сборник)

– Лаборатории больше не существует, – терпеливо повторил Флокт. – Таким образом, по возвращении из отпуска вы будете или уволены (здесь консультант позволил себе язвительно улыбнуться), или вам будут предложены иные темы, что вряд ли. Я уверен, что ваши изыскания в области, где ничего нет, бесперспективны. Скорее всего, вам предстоит удовлетвориться перечнем вариантов возможного трудоустройства в смежных фирмах и профильных лабораториях.

Все так и было. Он не прибавил ни одного слова. Все услышанное означало только одно – он получил неотразимый пинок под зад. Положение оказалось отчаянно плохим. Всего выходного пособия не хватило бы, чтобы погасить долги, в которые он влез, организуя злополучную поездку. Еще не вполне понимая, как же случилось, что тема, которая, кажется, еще полгода назад была одной из основных, закрыта, он попытался что-то выяснить у нелюбимого консультанта. Обтекаемый ответ на тему экономии государственных средств и необходимости получения конкретных результатов, приносящих пользу народу и цивилизации, его не устроил. Чувствуя, что пол уходит из-под ног, он заорал консультанту прямо в голографическую физиономию, что только идиот может рассчитывать на пользу для народа и цивилизации через два года после начала исследований! Он закричал, что фундаментальная наука не должна и не может сразу и немедленно приносить пользу и дивиденды! Но.… С таким же успехом он мог проорать это в посудомоечную машину. Флокт был непробиваем. Консультант прекрасно знал, что самым действенным способом доведения сотрудников вверенного ему отдела до белого каления является презрительно-уважительная улыбка, и именно с этой улыбкой растворился в воздухе. Дешевый приемчик. Обычно его применяли пятнадцатилетние влюбленные подростки. Поболтать часок другой с двуногим «смыслом вселенной» женского пола и в финале медленно раствориться с нежным поцелуем в воздухе. Или распасться на разноцветные шуршащие сердечки. Сердечек консультант себе не позволил, но в воздухе растворялся издевательски долго. Хорошо еще, что второй пепельницы под рукой не оказалось.

В следующую секунду после исчезновения Флокта на приемный стол спланировал пластиковый листок с приказом о закрытии темы, подписанный координатором института. Все было кончено. Но оказалось, что и это еще не самые страшные минуты жизни!

Примерно десять минут он пребывал в шоке, затем попытался связаться с координатором. Длинноногое существо, обитающее в приемной института, прошелестело лиловыми губками, что координатор в выходные не принимает, исключений никому не делает, и что встреча с ним – сотрудником первого разряда назначена на второй день после прибытия с Лазурного берега. На слове «Лазурный» создание усмехнулось и бросило на него презрительный взгляд, демонстрирующий осведомленность о соотношении стоимости элитной путевки и его месячного жалования.

Это был коллапс. Вторая половина дня, которая отделяла его от выезда на отдых, прошла как во сне. Даже известное по лицейскому курсу правило преодоления трудностей – «плюнуть, плюнуть сверху, обернуться и плюнуть еще раз» – не действовало. Он собрал вещи, не вполне соображая, зачем набивает пакет. Ведь он ехал на полный пансион, к тому же имел два оплаченных места, то есть двойной сервис на одного. Затем бесцельно полистал какой-то журнал, зачем-то позвонил в лабораторию, хотя в выходной день там никого не было, и уже к вечеру был в блоке внешнего порта.

Диспетчер сначала удивился, что молодой человек с путевкой в элитный санаторий просит предоставить ему дешевую одноместную кабину технокласса, затем понимающе улыбнулся. Видимо решил, что чей-то богатенький перезревший отпрыск тешит себя одним из необъяснимых капризов космической богемы. Диспетчер выдал ему коричневый потертый талон и открыл дверь в транспортный коридор. Он не знает, как сейчас работают все эти пирсы, галереи и космические пристани, но тогда все было нудно и утомительно. Ему пришлось перенести полное сканирование и досмотр. Он выслушал инструкцию об опасности терроризма. Получил дюжину рекламных буклетов, повествующих о различных вариантах преодоления пространства. Вытерпел какие-то прививки. Наконец вялый охранник перестал шелестеть бумагами и толкнул пластиковую перегородку. Вот и ряд дешевых кабин. Выбрав безликую дверь с вероятно меньшим количеством граффити и выбоин, он вошел внутрь. Досыта нахлебавшись с утра неприятностей, он вознамерился отдохнуть в часы полета. Забыл главное правило невезения. Оно напоминает цунами. После того, как первая волна схлынет, идет вторая.

– Привет, гуманоид, – сказал робот-собеседник. – Причаливай. Это салон для курящих. Располагайся. Моя будка ничем не хуже остальных.

Неприятности продолжались. Похоже, что у предков были странные представления о комфорте. Только механического болтуна ему не хватало. Он бросил пакет и буклеты на пол, сел на продавленный диван, откинулся назад и закрыл глаза. Несколько часов, и он окажется в другом мире, где сможет забыться. Ужасный день порядком ободрал горло, но он почти уже проглочен. Необходимо все забыть. Ему только тридцать пять лет. С позиций галактического обывателя еще молодой человек. Крепкий парень с неплохим образованием и недюжинными способностями. Он попытался закрыть глаза и уснуть. Еще немного, и свежий морской воздух ударит в лицо. Все отлично. Все отлично. Все отлично. Ну что еще там?

Оказалось, что следы в виде бесчисленных надписей, наклеек и кнопок видеоглюков можно оставлять не только на стенах, полу и потолке кабины, но и в личности робота-собеседника. Конечно, никакой личности робот-собеседник в себе содержать не мог. Он был электронной игрушкой. Межпространственное движение кабины задавалось при отправлении и происходило в автоматическом режиме. Она двигалась как скоростной лифт. Это сравнение было бы особенно точным, если бы лифт оставался неподвижным, а здания и этажи растворялись и появлялись поочередно вокруг него. Это и есть ноль-пространство. Теперь об этом сказано в любом учебнике? Значит, теперь об этом знают больше. Но тогда считалось именно так.

Во избежание чувства одиночества, клаустрофобии, наконец, символизируя заботу о пассажирах, в старых кабинах еще оставались роботы-собеседники, способные поддерживать беседу, веселить, рассказывать анекдоты, предлагать музыку. Ненавязчивый сервис легко пресекался нажатием на клавишу. Уже тогда он уходил в прошлое. На полке возле приемного окошка такого робота обычно торчал десяток разноцветных стержней, каждый из которых был способен кардинально изменить голос, виртуальный пол, характер и словарный запас электронного собеседника. Вряд ли одним из вариантов мог оказаться образ наглого подростка, не страдающего необходимостью соблюдений правил приличия.