Сергей Малицкий - Главный рубильник (сборник)

– Ну, мы же не к нему пойдем, а к магниту, – заметил Котенкин. – Капитан, скорее всего, уже спит. Пошли, надо поторопиться.

Стоило Котенкину и Малинину двинуться в сторону «Вторчермета», как из кустов сирени выбрались трое братьев Рыжковых.

– Что-то происходит, – пробормотал маленький Семен.

– По такому куску торта съели! – проглотил слюну средний Матвей. – Жмот – Малинин. Мог бы и пригласить соседей!

– А ты его приглашал? – поинтересовался старший Егор. – Или «пожалуйста» говорил, когда бинокль отбирал?

– Ну не отобрал же! – буркнул Матвей.

– Даже бинокль отобрать не смог, – презрительно сплюнул Егор. – Нет, Малину трогать не будем. И Аленку. Близко живут слишком. Семен! Как у тебя с Мажугами?

– Нормально, – пожал плечами Семен. – Их же двое!

– Да хоть пятеро, – отрезал Егор. – Конфетами их угости завтра с утра. И выясни, что у них за возня. А ты, Матвей, проследи за Малиной и Котенкиным.

– А ты что будешь делать? – обиделся Матвей.

– Я думать буду, – процедил сквозь зубы Егор. – Не нравится мне все это. До мотопарада всего ничего осталось. Не хочу, чтобы всякая мелюзга рядом со мной ехала. Да еще без разрешения!

Генка и в самом деле побаивался капитана. Ему случалось забираться на «Вторчермет» за подшипниками или за проволокой, и он видел, как капитан, высоко поднимая ноги, в полном одиночестве марширует по бетонным плитам. Было что-то ужасное в этом зрелище. Хотя, у Котенкина-то как раз отношения с капитаном сложились неплохие. Только Игорь мог отремонтировать старенький погрузчик, на котором капитан раскатывал по охраняемой территории. К счастью, в этот раз ни капитана, ни его погрузчика видно не было. Генка поднялся к магниту, привязал к нему пакет с кубиками и полез на кран, на котором щелкал рычагами Котенкин. Лезть в сумерках на кран было еще страшнее, чем на крышу, хотя на крышу-то как раз Генка ночью не забирался.

– Ты чего жмуришься? – спросил Котенкин, когда Генка добрался до кабины.

– С закрытыми глазами не так страшно, – объяснил Генка. – И крепче за ступеньки хватаешься.

– Тогда начнем, – сказал Котенкин. – Пока капитан спит.

– Где? – испугался Генка.

– Вон там, – ткнул в полутьму за спиной Котенкин. – Похоже, напился сегодня. Обычно в это время он еще марширует и песни поет.

Генка обернулся и в самом деле в дальнем углу территории разглядел под фонарем на лежаке силуэт капитана. За ним темной грудой возвышался остов танка.

– Не бойся, – успокоил Генку Котенкин. – Сейчас включим на полную и посмотрим, что с твоими кубиками. Железо поднимать не будем. Но если капитан проснется, тогда придется убегать. Только я первый.

– Почему? – напрягся Генка.

– Потому что, если ты сорвешься, я тебя поймаю, – объяснил Котенкин.

– Хорошо, – не слишком успокоился Генка и снова посмотрел на капитана. – А зачем ему танк?

– У тебя солдатики есть? – спросил Котенкин.

– Есть, – кивнул Генка.

– Зачем они тебе? – задал глупый вопрос Котенкин.

– Как зачем? – удивился Генка. – Чтобы играть.

– Вот и ему за тем же, – сказал Котенкин и потянул рычаг на себя. – Мне батя говорил, что мы с ним на самом деле ровесники. Только он повидал кое-что и старый уже. А так-то погодки. Понимаешь?

– Нет! – признался Генка.

– И я не понимаю, – вздохнул Котенкин. – Мамка твоя не будет беспокоиться?

– Нет, – замотал головой Генка. – Я позвонил. Сказал, что с тобой. Но через полчаса надо быть дома.

– Будешь, – кивнул Котенкин.

Кран загудел, заскрипел. Заворчали электромоторы, натянулись тросы, и ожила, загромыхала куча железа под бледным светом слабого фонаря. Ожила и тут же с грохотом опала!

– Сломался магнит? – прошептал Генка.

– Все работает, – недоуменно подергал рычаги Котенкин и с интересом посмотрел на Генку. – Это же исправный кран! Десять тонн может брать! Только магнитное поле не действует. Или девается куда-то?

– Девается? – расширил глаза Генка. – Что же это за кубики?

– Может, и в самом деле, инопланетные? – прищурился Котенкин. – Уронил какой-нибудь маленький инопланетянин двести миллионов лет назад. Сидел на краю летающей тарелки и уронил. Заплакал, понятное дело. Мама выскочила, а уже поздно. Или в каменноугольное болото упали, или динозавр проглотил.

– Ух, ты! – восхитился Генка.

– А то! – подскочил Котенкин и защелкал тумблерами. – Бежим! Капитан проснулся!

С лестницы Генка не свалился, хотя несколько раз на голову Котенкину наступил. А едва оказался внизу, бросился, забыв обо всем, на вершину кучи, забирать пакет с кубиками. Котенкин только и успел прошипеть ему вслед:

– Быстрее, Малинин! У него ружье!

Выстрел прогремел как удар грома! Накатила тьма, на голову посыпались стекла, но Генка уже схватил пакет с бесценными кубиками и полетел вниз, чтобы вместе с Котенкиным под пьяные крики капитана рвануть к воротам и только за ними испугаться по-настоящему. Это что же получается? По нему, по Генке Малинину, стреляли? По-настоящему? Нет, этого его мамке знать не следует.

– Ты как? – хрипло спросил его Котенкин.

– Не попал, – вдруг разревелся Генка. – Он в лампу!

– Чего тогда ревешь? – дрожащим голосом переспросил его Котенкин. – Бежим!

Мамы всегда все чувствуют. Вот и в этот вечер мама Генки Малинина услышала звук выстрела, вздрогнула и замерла. А стояла она у калитки. А с другой стороны у калитки стоял Карен Давидович Араян, которому очень хотелось снять с плеч пиджак и закутать плечи Анны Дмитриевны Малининой, которая работала в его же школе преподавателем русского языка и литературы, но позволить себе он этого не мог. Во-первых, потому что в саду за домом сидел за столом экскаваторщик Саша Демидов, во-вторых, потому что Анна Дмитриевна этого ему бы не позволила, а в-третьих, потому что Карен Давидович и сам ничего подобного себе позволить не мог. К его собственному сожалению.

– С Геннадием все в порядке? – спросил Араян.

– Да, – поежилась мама. – Разговаривала с ним по телефону. Он у Котенкина. Скоро будет. Загулялся в день рождения. А стреляли со стороны «Вторчермета». А то и вовсе от воинской части. Может быть, у них стрельбы?

– Может быть, – успокоил маму Араян. – Я ведь по делу. Тут ко мне приходила Вера. Со второй улицы. Мальчишки утащили у нее каменную плиту. Так я вернул ее на место. Не волнуйтесь. Все улажено.

– Анюта! Все в порядке? – подал голос из сада дядя Саша. Экскаваторщики тоже бывают воспитанными, и именно воспитание не позволяло дяде Саше вмешиваться в чужой разговор.

– Да, Саша, – отозвалась мама. – Это директор школы. Он насчет Генки.

– Саша? – спросил Карен Давидович.

– Саша, – кивнула мама, и больше говорить ничего не нужно было. Карен Давидович все понял. Он был не только хорошо воспитан, но еще и очень умен.