Сергей Малицкий - Главный рубильник (сборник)

– Вот за это выпить нужно обязательно, – подхватил речь деда Федор и, поднявшись, провозгласил. – За островок дикой, но чудесной природы в поместье дорогого Михалыча и за здоровье хранителя этой красоты!

Дед поднялся, приосанился, выпил, смахнул слезу, подхватил ведро и заторопился на родник, сообщив, что банька уже подходит, а ключевой водички еще не наношено. Федор рванулся в помощь, но Семен остановил его, выждал и, когда дед, громыхая ведром, скрылся за калиткой, прошептал:

– Чтобы дед ни творил, не пытайся ему помогать. Обидишь смертельно. Ты, да и я – здесь гости. Он хозяин. Радушнее хозяина не найдешь, но помогать или советовать – ни-ни!

– Вот как у вас строго? – удивился Федор. – Похоже, действительно бирюк Михалыч?

– И не кричи, – добавил Семен, улыбнувшись. – Слух у старика такой, что морской акустик позавидует. За сто шагов обычный разговор разбирает.

– Семен, – воскликнул Федор. – Так может, есть в его словах правда? Подальше от нашей технологической действительности, поближе к дикой природе? У меня такое чувство возникло, когда я смотрел, как дед твой движется, что не он меня старше, а я глубокий старик.

– Подожди хоронить то себя, – остановил его Семен. – Пойдем-ка лучше искупаемся. Ну что? Отпускаете, девушки?

Девушки уже уселись раскладывать пасьянс. Оленька, было, рванулась вслед за дедом к роднику, но Тамара локо ухватила ее за подол и, жестко притянув к скамье, дала в руки карты. Семен о чем-то пошептался с женой, положил перед ней на стол небольшой кофр, подхватил с яблоневого сука полотенце и повлек за собой Федора вниз по склону. Трава на косогоре неожиданно оказалась слегка подвяленной солнцем, идти по ней было легко, и когда снизу потянуло спасительной прохладой от узкой речки, Федор даже не успел вспотеть. От выпитой водки где-то в груди и у висков плескалась легкость, перемежаемая светлой усталостью.

– Стой же ты, чертяга противный! – крикнул радостно Федор, когда Семен остановился на берегу и начал стягивать с себя футболку. – Я сейчас пьяный, поэтому все могу сказать. Веришь, уже больше десяти лет, как ты у меня Тамарку увел, а я все на нее смотреть спокойно не могу.

– Я тоже на нее смотреть спокойно не могу, – согласился Семен. – Только я не уводил ее, а просто нашел и никому не отдам.

– Вот ты так всегда, – присел на траву Федор. – Решаешь что-то и делаешь так, как решил.

– Так как надо, – ответил Семен.

– А как надо? – переспросил Федор. – Ты что, не понимаешь, что послезавтра решится судьба моей лаборатории? И моего проекта, и всего института? Если ты меня послезавтра не поддержишь, если не согласишься с началом проведения опытов с наномодулями с открытым контуром, финансирование урежут, исследования отложат, а через полгода под эту же тему подпрягутся еще с десяток лабораторий, и не факт, что мы будем наиболее предпочтительным вариантом.

– Знаешь, что меня пугает больше всего? – спросил Семен, войдя в воду и задумчиво смотря, как прижатые ступнями длинные зеленые ленты водорослей шевелятся на течении.

– Что?

– Вот эта спешка. Ты же сам прекрасно понимаешь, что расчеты не подтвердили прогнозируемость образуемых систем. Да, тысячи опытов на мышах и на рыбках. Да, оздоровление организмов, увеличение в полтора раза активного срока жизни объекта. Но ведь ты сам не вполне представляешь, как это работает. И готов начать эксперименты на людях?

– Эксперименты? – переспросил Федор. – Возможность спасти миллионы жизней уже сегодня ты называешь экспериментами? Ну ладно, я согласен, что отдаленные последствия могут быть непредсказуемыми. Наномодули с неполным контуром взаимодействуют друг с другом, самовоспроизводятся и демонстрируют способность создавать системы с неожиданными и не всегда предсказуемыми характеристиками. Но ведь на этот случай всегда есть банальная процедура очистки организма от наноэлементов. Процедура, которая практически не дает сбоев. Никогда. Ты слышишь? Мы застрахованы!

– Слышу, – хмуро сказал Семен. – Хорошее сочетание понятий. Практически и никогда. Давай вернемся к этому разговору, но позже. Сходим в баньку, попаримся, а потом поговорим.

– Ну что ж, давай, – хмуро бросил Федор, поднялся, а затем прямо в одежде с диким криком бросился в речку.

Банька выдалась на славу. Казанок с горячей водой дымился в углу потемневшего сруба. Вода шипела на раскаленных колосниках. Под потолком стоял густой пар. Распаренные и довольные дамы, скрутив длинные волосы полотенцами, отправились пить чай на веранду, а Семен и Федор, заняв места на опустевших полатях, еще долго нещадно хлестали друг друга дубовыми вениками и глотали влажный пар.

– Все, больше не могу, – пожаловался Федор, вываливаясь в предбанник и погружая ковш в кастрюлю с квасом. – Вот теперь я уже точно не удивляюсь, что Михалыч в девяносто пять как козлик прыгает.

– Как козлик, говоришь? – пустил смешок в бороду, открывая дверь, Михалыч. – Хорошо, если бы как козлик. Семка, ты лекарство-то мое не забыл? Опять спина неметь начала, и провалы в памяти повторяются. Вроде бы помню, что до обеда делал, а бывает, просыпаюсь утром, и половину вчерашнего дня из памяти как корова слизнула.

– Склероз, дед, – покачал головой Семен. – Ну, ничего, это мы сейчас поправим с тобой. Укольчик, и все пройдет.

– Ну, давай свой укольчик, – закряхтел дед, ложась на скамью и приспуская штаны. – Только ты смотри, чтобы как обычно, без этих ваших нанов.

– Какие наны? – улыбнулся Семен, наклоняясь к сумке. – Через иголку? Брось!

– Боишься, Михалыч? – приготовился поддеть деда Федор, но осекся, увидев побелевшее лицо Семена и показанный кулак.

– Боюсь, милок, – согласился дед. – Только не этих ваших микроштучек, а смерти своей. Она ж рядом ходит, я знаю. Слышу я ее. На зубах она у меня хрустит. Так вот, чтобы смерти избежать, главное ее увидеть. Глаза-то у меня о-го-го, а все одно мелочь вашу, что я тряпкой процеживаю, разглядеть не могу. А то, чего не видишь, оно самое страшное как раз и есть.

– Вероятно, – растерянно пробормотал Федор, расширенными глазами наблюдая, как Семен снаряжает шприц, как наполняет его розовой жидкостью из четырехугольного бокса и, наконец, делает укол в дедову ягодицу. Дед слегка напрягся, затем вздохнул и замер.

– Тридцать минут отключки, – пробормотал Федор. – Но пять кубиков очистки! Как бы реанимацию не пришлось вызывать?

– Только десять минут, – хмуро ответил Семен, убирая инструмент. – Но зато, надеюсь, до нашего отъезда он будет безопасен.

– Что значит, безопасен? – переспросил Федор. – И вообще, ты собираешься мне хоть что-то объяснить? Ты же только что проделал наноочистку. Причем ввел убийственную дозу.