Андрей Сердюк - Вложения Второго Порядка

- Пацан, слышишь, пацан, - позвал его Зотов. - Постой, пацан.

Мальчуган остановился и посмотрел на Зотова печальными, всё уже видавшими глазами.

- Пацан, ты того... Как бы тебе... В общем, пацан, ты это брось. Жизнь даётся только раз. И прожить её надо. Понимаешь?

- Амбивалентно, - ответил мальчик.

- Ты так считаешь?

- Считайте вы: в машине ехали Джон, Эрн и Мери. Полисмен остановил машину и нашёл в ней пистолет. Джон сказал: "Он мой". Эрн сказала: "Он её". Мери сказала: "Он его". Чей был пистолет, если все полисмену соврали?

- Мальчик, ты меня пугаешь. Это что, - коан?

- Нет, что вы, Марь Васильевна говорит, что коан - это когда нужно понять: почему если есть я, то есть Вечность, но если есть Вечность, то меня нет. А это - просто так, задачка на логику, - пояснил мальчуган и, развернувшись, продолжил свой путь к перекрёстку, на котором светофоры дурачились жёлтыми вспышками.

Зотов посмотрел на ночное небо, - над городом гоголевской тенью нависли майские тучи. Они с видимым трудом сдерживали молодую отвязную грозу. Ветер гнал по тускло освещённой улице мусор. Куда-то загород пугающей тенью неслась угрюмая стая ворон.

Вороны постулировали собой невозможность неба. Но небо тоже было на месте! Небо было! Не смотря на наличие ворон. Что-то у Кафки там не сходилось.

- Пацан, это был пистолет Эрн! - крикнул Зотов правильный ответ, не столько решив, сколько догадавшись. Ему не нравилось имя. И математика. Низшее из искусств, стремящееся к простому изображенью истин.

Но мальчика уже не было. Перекрёсток переходил древний старик в драном пальто от Кучи и рваной ушанке от Худо Бомж, - вероятно, патриарх всех местных бездомных. Рядом с собой он катил пошарпанный, забытого цвета велосипед, увешанный (как лошадь Маккенны - кожаными мешками с золотым песком) холщовыми сумками с пустыми бутылками.

"Фиаско" - "бутылка", - говорят венецианские стеклодувы, когда выходит у них на другом конце трубки что-то не то.

Бутыль, бутылка, бутылочка... В бутылочку игра.... Игра в бутылочку... Русская рулетка... И судьба смотрит сквозь захватанное мутное стекло.

Бутылка как Предел... Или, всё-таки, Начало? Когда от Начала Начал через Конец Начала и Начало Конца к Концу Концов. Залезть в бутылку. С дуру. Не дай, Бог!

Старик-то - вот он. Катит свой верный велосипед, что-то ему нашёптывая. А где мальчик? Действительно, а был ли мальчик?

Был.

И где он?

В замке Снежной Королевы - Марь Васильевны. Собирает из ледышек слово "Вечность"...

"Господи, по этому городу косяками бродят безумные поэты", - успел удивиться Зотов, прежде чем его окликнули.

24.

Окликнули его гнусавым автомобильным сигналом.

Напротив сквера, у обочины, стояла жёлтая двадцать первая "Волга". Неожиданная в затойотченном городе, как сдуру оживший мамонт. Водитель махнул рукой, - Зотов понял. Никуда со скамейки уходить не хотелось. Не хотелось, потому-то встал и пошёл.

- Ты - Зотов Дмитрий, - не то спросил, не то подсказал хозяин реликта, чуть ли не по пояс, высунувшись из окошка.

- Да, - сдался Зотов.

- Садись, карета подана!

- А ты не пидор? - решил сориентироваться Зотов.

- Что?! А! Нет, - это нет, - успокоил его извозчик.

- Ну тогда поехали.

Зотов обошёл машину (гораздо позже он как-то вспомнил, что руль в этом тарантасе был от чего-то правым), и устало упал на переднее сиденье. Заднее отсутствовало напрочь, как, впрочем, и большая часть обшивки. А лобовое стекло местами представляло собой сплошную паутину мелких трещин.

Водила общего образа не портил, своим видом, полностью соответствуя состоянию этой боевой машины пехоты, под которой умерло, по меньшей мере, пять поколений автомехаников.

Он принадлежал к тому архетипу, который сложился в конце 60-х и сгинул в середине 80-х, и мог бы классифицироваться, как "хиппи окультуренный", то есть относился к детям цветов, слегка удобренных биогумусом цивилизации. Помните, в одном из фильмов Антониони взрослые придурки в теннис играют без мяча? Вот, вот, вот, - такой же!

Представители славного этого племени упорно и принципиально не желают разобраться в заявленных временем бинарных оппозициях: несусветное богатство/кромешная нищета, социальный статус/индивидуальная самобытность, общественный долг/личная выгода, острая необходимость/пустые понты.

И в этих, и в прочих.

В результате чего у посторонних постоянно возникают трудности с их идентификацией.

Ведь любой из них равнозначно оказаться может и сторожем овощехранилища, и топ-менеджером нефтяной империи. В той же мере, как и та вещь с сединой на коленках, которую вы приняли за старые джинсы, может оказаться последней моделью от дома Roberto Cavalli, тянущей на пару "тонн" американских денег.

- Ну, поехали, с Богом! - объявил седеющий хиппи. И как это не странно, сумел сдвинуть колымагу с места. - Зови меня Костей. А можешь, просто, - Кастетом. Подпольная кличка у меня такая - Костя Кастет.

- Значит, Кастет, - Зотова неожиданно разобрало.

Он начал смеяться, и не смеяться даже, а неприлично ржать. Хохотать до всхлипов. И остановиться не мог, - этот процесс не контролировался.

Такое с ним случилось по жизни во второй раз.

Первый, - когда ещё школьником был. Хоронили мать одноклассницы, он шёл в конце процессии, собирая весь женский плач на себя. Искусственно поддерживаемая похоронным маршем угнетающая атмосфера ужаса перед необратимостью произошедшего, являясь отражением естественного человеческого горя, подавляла и придавливала к земле. Отсутствие опыта поведения в подобных ситуациях сковывало и пугало. Было дурно.

И вот тогда он неожиданно увидел суетливого рыжего муравья, который метался по ноге, по колготкам впереди идущей женщины. Муравью было всё до фени, Жизнь-то продолжалась.

И психика восьмиклассника Зотова не выдержала: он сначала прыснул, потом рассмеялся и всё - отвязно захохотал до вот таких же нехороших всхлипов. Позже он узнал, что эта защитная реакция называется истерикой, и что право на неё во взрослой жизни нужно, порой, отстаивать с боями.

Тогда и сегодня закончилось внезапно. Так же внезапно, как и началось. Костя-Кастет всё это время невозмутимо вёл свою развалюху сквозь, всё-таки рухнувший на Город, ливень. И эта его невозмутимость, не могла не вызывать уважения.

- Костя, ты откуда взялся? - решил всё-таки выяснить успокоившийся Зотов.

- Из дома.

- Значит - из дома. Хорошо... А объясни, братела: кто тебе приказал меня отсюда забрать?

- Шурик. И не приказал, а попросил.

- Какой Шурик?

- Шурик Найман, корешок мой. Друг детства... Он сейчас в Бельгии проживает.

- И этот Шурик срочно прилетел из Бельгии, что бы отправить тебя за мной?

- Зачем так сложно? Шурик полчаса назад позвонил из Афлигема, объяснил, где тебя найти, и попросил устроить на ночь.