Маркоша - Пазл

Совсем понятными, на первый взгляд, ему показались и многочисленные параллельные вселенные, Баклан даже постоял минут десять разглядывая показанное, было очень занятно, как красивая виртуальная игрушка работала схема - сначала маленькая точка разрастаясь из ничего поглощала большую, которая в это время уменьшалась, потом сама в своею очередь резко увеличивалась, и когда их размеры и конфигурация совпадали там творились очень интересные вещи, но, говорилось в комментариях, должно совпасть и течение времени и размеры, чтобы вещество, пространство и время параллельных пространств могли взаимодействовать. Параллельных вселенных много, бесчисленно много, и иногда у некоторых из них совпадали и течение времени и размер.- Картина!

Вот и последний, самый нижний этаж. Ему показывали саму суть вещей. Казалось, еще совсем чуть-чуть и он поймет, поймет что-то, что-то такое, о чём до сих пор не имел ни малейшего понятия, и как это что-то выглядит и что несет с собой, он представить естественно не мог. Баклану показывали сам принцип устройства всего, казалось будто бы кто-то необъятный, сгустившись в темную тучу за его спиной, вскрыл саму суть всего,

и сейчас, прямо перед ним, проводит трепанацию вечности. Казалось еще чуть-чуть и он увидит и узнает, нет, не Всё, а Почти Всё, но только то, что не разрушит Его мир, весь тот мир, который внутри него, и позволит жить дальше. Баклана била крупная дрожь, колени дрожали, ноги стали ватными, сам он понимал, что больше ему знать не стоит, что уже достаточно, что где то, совсем рядом с ним есть граница, предел, который он должен определить сам. Болела, раскалывалась голова, и он, особым, незнакомым раньше чувством понимал, что сейчас, через пару секунд, ему придется решать вопрос, какого он не решал никогда. И действительно, в конце анфилады залов с экспозициями высветился своей пустотой и отсутствием экспонатов, кажущийся от этой пустоты гораздо больше остальных зал, в дальней стене которого скучающе и грустно маячила одинокая дверь. Совсем не такая как входные, не похожая на всё остальное в этом грандиозном музее.

А скромная, с шелушащейся местами краской и совсем простой металлической ручкой.

Чем-то она манила и звала его, эта Последняя дверь. Баклан явно чувствовал, и он бы не сказал, что чувствовал опасность, он явно ощущал мудрую и зловещую, внимательно наблюдающую за ним Абсолютную Пустоту, исходящую падающими мимо него водопадами первородного, абсолютного ужаса. Страха не было. Пришла мудрость.

Вдруг вспомнил Фунта, своего сына Ванюшу, и волшебную, украшенную звездами синюю ночь, там, наверху. Как зачарованный, Баклан замер перед последней дверью, как бандерлог перед Каа, и сейчас он сам, будто со стороны, видел себя почти таким, нет, не бандерлогом, а каким-то маленьким карликом с длинной седой бородой в обезьяньей позе, стоящим с мудростью миллионов рас и поколений людей перед самой большой тайной.

Хотелось, больше всего на свете ему хотелось открыть её и заглянуть туда.

Достал из пакета бутылку, сделал, один за другим два ёмких, вернувших к реальности глотка, мотнул из стороны в сторону головой, и, закрыв глаза, отвернулся от Последней двери , с огромным трудом сделал несколько шагов назад. - Ещё не время, погоди, я ещё не допил. Оглянулся назад, прощаясь с Последней Тайной, - и не докурил! Человек понимал, что только что прошел тест, сдал главный экзамен. Что теперь ему позволят жить дальше. И не только ему, а всем, всем людям вселенной. Бесчисленному количеству народов и рас людей. Баклан не мог даже примерно предположить, а что же было Там?

И только потом, когда он быстрым шагом поднялся наверх, к монументальным колонам и прохладе синей ночи, к нему, как осознание прошедшей мимо смертельной опасности, пришло видение, явился образ сгустившегося в черную тучу клубящегося мрака, того жуткого и ужасного НИЧЕГО, которое и было ВСЁМ.

В окна музея заглядывали яркие тропические звезды. Запели свои ночные песни цикады. От их стрекота стало намного уютней. Баклан чувствовал себя будто на Земле, в музее Индии или другой древней и удивительной страны. От нижних этажей супермузея Баклан получил ни с чем несравнимое удовольствие - годами не утоленное любопытство явно насыщалось, но, как всегда хотелось большего. Ему стало интересно - что приготовили для него верхние этажи? После того, как ушла таившаяся за той дверью опасность, человек испытывал легкую эйфорию, и ему хотелось свершений, может даже подвигов.

Он поднялся наверх, в большой вестибюль, и вышел на улицу, к колонам фасада музея. Город спал. Уютно и сказочно мерцали фонари. В некоторых домах горел свет.

Этот уют и приземлил его. Реальность была перед ним - ему нужно просто смотреть дальше, и пока это его единственная обязанность. Именно обязанность.

Баклан понимал, что здесь нет ни людей, ни любого другого существа, которое могло представлять для него опасность или интерес, а вся эта иллюминация предназначались исключительно для него. Смачно и жадно перекурил.

Его ждал музей. Баклану было даже немного, нет, не страшно, присутствовало другое неизвестное и непривычное чувство - неизвестность не страшила, а по особому манила и волновала. Надолго ли он здесь? Нужно спешить. Еще раз перекурил, и решительным шагом вошел в церемониально-парадный зал первого этажа.

Он напрасно переживал, кроме стендов и экранов, показывающих планетные катаклизмы и процесс зарождения жизни - от органики до одноклеточных и переноса жизни с одной планеты на другую с метеоритами и другими странствующими космическими телами, больше ничего не было. Здесь было много скользкого и противного, всякой плесени и слизи разного цвета, на вид и на запах неприятного, безмятежно плавающего в своем застывшем времени. В колбах, ретортах и небольших, похожих на обыкновенные аквариумы ёмкостях. Кто то, великий и всесильный, сумел остановить время для этих зачатков жизни, а если бы он его ускорил раз в, Баклан задумался, допустим, во много - много раз, что бы получилось в этих колбах и ретортах с идеальными условиями - ничего бы и не получилось, кроме того, что есть - слизи и плесени. На больших экранах клубились облака межзвездного газа и странные плазменные кольца вокруг звезд, как одиночных, так и двойных. Баклан не понял, зачем они здесь, задумался, может быть и среди этих облаков плазмы и огненных бубликов вокруг звезд есть живые?

Была и череда тысяч звезд в разных уголках необъятной Вселенной. Баклану, стало неуютно от этого, будто в спину подул холодный ветер, и о звездах он спрашивать не стал. А вдруг? Но, среди живых были представлены и звезды. Баклан скептически улыбнулся - может, будут и галактики?