Эллен Датлоу - Секс с чужаками

Агент по недвижимости, должно быть, без умолку языком чесал, чтобы убедить Маултона, будто Ад может когда-нибудь стать похожим на Эймс, штат Айова. Еще хорошо, что с тех пор, как он был построен, техника продвинулась вперед, а то пришлось бы нам всем по проклятой штуковине ЛЕТАТЬ. Но Маултон не мог ограничиться тем, чтобы просто устроить гравитацию, наладить водопровод и нанять несколько хороших учителей. Нет — он должен был возвести внутри кампус из песчаника, разбить футбольное поле и насадить ТОПОЛЯ! Все это, конечно, стоило целое состояние, так что колледж оказался в итоге доступен только богатеньким и детям по доверенности, да еще тем, кому достается от Маултона благотворительная стипендия. Но в то время еще нельзя было удовлетворить отцовские инстинкты, спустив в пластиковый мешочек, так что пришлось Маултону отгрохать колледж. Вот мы и очутились посреди космоса в одной жестянке с изрядным количеством тополей, непрерывно стремящихся выжить всех остальных.

Елки-палки, эти уж мне тополя! В конце концов, что с того, что мы живем, как сто лет назад. Я могу примириться с круглыми шапочками для первогодков и торжественными линейками. Комендантский час в общежитиях и сто лет назад никого не останавливал. И коли на то пошло, так плиссированные юбки и кофты без ворота просто созданы, чтобы поскорей добираться, куда надо. Но вот эти паршивые тополя!

Поначалу еще пытались копировать явления природы. Зимой жопа мерзнет, а летом задыхаешься — точь — в-точь, как в доброй старой Айове. Тогда тополя хоть можно было терпеть. Месяц все кашляют от пуха, собирают его в тюки, словно рабы на Миссисипи, и отправляют на Землю — и на том все заканчивается.

Но в конечном счете это даже для Папочки Маултона оказалось дороговато и мы перешли на ровный климат, как на всех остальных Ад-Пять. Тополям, конечно, никто об этом поведать не удосужился, так что теперь они сыплют ватой и листьями когда им приспичит, а стало быть, всегда. Едва можно до классных комнат добраться, не задохнувшись до смерти.

Тополя и снизу тоже делают свое черное дело, весело запуская корни в водопровод и кабели, так что ничто как следует не работает. Никогда. Я думаю, внешнюю оболочку можно содрать и никто даже не заметит. Корни распроклятых деревьев удержат все в целости. А администратор еще удивляется — чего это мы называем свое жилище Адом. Хотела бы я порушить это шаткое равновесие раз и навсегда.

Я пропустила простыни через дезинфектор и засунула их в центрифугу. Пока я сидела рядом, мысленно ругая всех первогодков и прикидывая, как избавиться от отсидки в общаге, в прачечную забрела Арабелла.

— Тавви, привет! Когда вернулась? — Арабелла всегда такая слащавая, что и не описать. Мы с ней первогодками лесбовали и мне по временам кажется, Арабелла жалеет, что все кончилось. — А у нас как раз сборище.

— У меня невыход, — ответила я. Арабелла по сборищам не лучший в мире авторитет. То есть она сама и хрен из пластмассы — для нее уже сборище что надо. — Где сидите?

— У меня в комнате. Браун там, — с ленцой добавила Арабелла. Уж конечно, она рассчитывала, что я при этом известии из штанов от спешки выпрыгну. Я смотрела, как крутятся в центрифуге мои простыни.

— Тогда чего ты сюда пришла? — спросила я.

— Я пришла за самолетом. У нас в машине кончился. Почему б тебе не отправиться нелегалом? Раньше тебя невыход не останавливал.

— Я у тебя на посиделках бывала, Арабелла. Может, на простыни-то смотреть повеселее будет.

— Твоя правда, — согласилась Арабелла, — может, и так. Она принялась возиться с машиной. На нее все это было совсем не похоже.

— Что стряслось?

— Ничего, — голос у нее был озадаченный. — Просто самурайский час, а самурая нет. Ни один хрен не торчит и нет надежды, что появится. Вот я сюда и прибрела.

— И Браун — ничего? — переспросила я. За ним всякие фокусы водятся, но чтоб воздержание — такого я себе и представить не могла.

— Браун тоже. Они все просто сидят и все.

— Значит, чего-нибудь приняли. Что-то новенькое привезли с каникул, — я не могла понять, отчего Арабелла сама не своя.

— Нет, — возразила Арабелла. — Ничего они не приняли. Тут другое дело. Пойди посмотри, а. Ну пожалуйста.

Ну, может это все такой трюк, чтобы заманить меня на очередные арабеллины паршивые посиделки, а может и нет. Однако я не желала, чтобы Мамаша думала, будто она меня особенно ущемила этим невыходом. Я навесила на центрифугу замок, чтобы никто не спер простыни, и пошла с Арабеллой.

В кои-то веки Арабелла не преувеличила. Посиделки были отвратные, даже по ее понятиям. Это становилось ясно в ту же минуту, как ты вошел. Девчонки выглядели несчастными, парни выглядели скучающими. Ну, нет худа без добра. По крайней мере Браун вернулся. Я сразу прошла туда, где он стоял.

— Тавви, — произнес он, улыбаясь, — как лето прошло? Научилась у дикарей чему-нибудь новенькому?

— Настолько новенькому, что мой долбаный папаша об этом и не подозревал, — улыбнулась я в ответ.

— Я уверен, что он заботился только о твоих интересах, — сказал Браун. Я начала было говорить что-то очень умное в ответ, как вдруг поняла, что он вовсе не шутит. Браун, в точности как и я, был ребенком по доверенности. Он не мог сказать такое всерьез. И все-таки он не шутил. И улыбаться перестал.

— Он тебя только хотел защитить, для твоей же пользы.

Елки-палки, нет, он точно чего-нибудь накачался.

— Не нужно мне никакой защиты, — сказала я. — Как тебе хорошо известно.

— Да, — согласился Браун с некоторым разочарованием. — Да. — И отодвинулся.

Что за фигня творится? Я смотрела на Септа и Арабеллу. Она уже скинула свитер и вылезала из юбки — мне и раньше доводилось на это смотреть, а иной раз я даже помогала. Но вот никогда раньше я не замечала у нее на лице такого отчаяния. Что-то было во всем совершенно неправильное. Септ раздевался и хрен у него был такой большой, что Арабелла большего и пожелать не могла, но взгляд у нее был все тот же. Септ кивнул Брауну и улегся на Арабеллу. Вид у него при этом был почти огорченный.

— Я за все лето ни разу лежа не оторвался, — сказал сзади Браун, запуская руку мне между ног. — Давай уйдем отсюда.

Уж это с радостью.

— Ко мне нельзя, — предупредила я. — Меня с целочкой поселили. А к тебе как?

— Нет! — воскликнул он и уже потише добавил, — у меня та же проблема. Новичок. Только что с челнока. Я хотел бы раскрутить его потихоньку.

Врешь ты, Браун, подумала я. И вообще ты не прочь слинять.

— Я знаю одно место, — решила я и практически отволокла его в прачечную, пока он не успел пойти на попятную.

Я расстелила одну из высушенных сверхгладких простыней на полу и улеглась на нее с такой скоростью, с какой смогла избавиться от одежды. Браун не торопился, а лишенная трения простыня, казалось, подействовала на него расслабляюще. Он сверху донизу огладил мое тело руками.