Валерий Генкин - Сшит колпак

Калина и Цербаев предложили проверить свою модель, послав на планету Гасси… самого Гасси с той же компанией. Но ни один из них не выразил желания рискнуть жизнью. Тогда авторы гипотезы решили подготовить специальную группу людей, способных в максимальной степени копировать действия шутников из окружения Огастаса Финк-Ноттла и при этом противостоять возможному зондированию сознания чужим разумом. Реплику противников проекта — «пошлите свою хохотунью-медсестру, авось планета Гасси на нее не среагирует» — Калина и Цербаев оставили без внимания. Их выбор пал на трех друзей, известных победителей последней Одесско-Габровской юморины. Один из них, Дмитрий Родчин, отличался к тому же редким по силе биополем.

Начались тренировки…

Итак, Дмитрий размышлял. Что можно сделать до прилета Калины? Прежде всего попытаться создать мало-мальски пригодную гипотезу происшедшего. Он перебрал события дня. Все шло гладко. Чисто растительное любопытство с их стороны. Добротный идиотизм туристов. Полная беззаботность даже после крена ракеты. Что произошло, пока он спал? Если Борис и Евгений выходили из корабля…

Родчин встал и направился к вездеходу. Щит скользнул, открыв пустую нишу. «Кузнечика» на месте не было. Грузовой люк откинут, пандус опущен. Дмитрий медленно двинулся по хорошо заметным на влажной почве следам.

Низкое небо налилось сизым. Лес наступал замшелой белесой корой. На мгновение возник и шарахнулся в сторону красноглазый бык с широким костлявым крупом. Справа за стволами что-то мелькнуло. Родчин остановился. Из-за деревьев выдвинулась сутулая фигура. Костистое лицо с запавшим ртом. Светлое пятно на лбу. Взгляд пуст. Покивав головой на тонкой синеватой шее, существо повернулось и потрусило прочь, хлопая по бедрам ладонями, словно хотело взлететь. Серый балахон уже не различался за частоколом стволов, а Дмитрию все мерещилось, что он слышит треск и хлопки. Он пошел за туземцем и снова набрел на след «кузнечика», а через сотню шагов обнаружил и сам вездеход. Тот приткнулся к стене, сплошь затканной крупнолистной ползучей зеленью. В стене открылась ниша, и Дмитрия буквально втянуло в нее. Он раздвинул зеленые плети, шагнул вперед, и занавес сомкнулся за его спиной.

Стены огромного зала лишь угадывались в сгущениях теней и колыхании световых полос. Сладкий запах давил густой волной. Родчина все сильнее тянуло к центру. Ноги по щиколотку погрузились в реденький туман. Пол с небольшим наклоном пошел вверх. Круче. Усилия подъема он не ощущал, просто ступни угадывали покатость, и та же сила влекла его все настойчивей. Скольжение на лыжах в гору. Вдруг движение прекратилось. Дмитрий огляделся.

Купол, образованный сплетением световых полос, был по-прежнему недосягаемо высок. Туман стекал из-под ног во все стороны. Родчин попытался сделать шаг в сторону, вперед, назад — упругая сила возвращала его на высшую точку невидимого холма. Запах усилился. Ломило в висках. Сверху наплывал черный круг с яркой лиловой каймой — опрокинутая чаша, или шлем. Взгляд вниз обнаружил размытый туманной пленкой черный диск, прижатый к подошвам. Диаметр шлема в точности соответствовал диску. Когда края шлема и диска сомкнутся, он окажется замурованным в этой масленке.

Дмитрий физически ощутил наглую силу, которая вламывалась в его мозг, парализуя волю. Один за другим сминались экраны, выбрасываемые натренированной Цербаевым психикой Родчина. Руки повисли — из них ушла жизнь. Дмитрий оцепенело смотрел на опускающийся круг. Щупальце чужой воли болезненно сверлило ход к той точке мозга, где еще тлел последний уголек сопротивления. Сейчас оно проникнет сюда, отключит сознание и… Сейчас. Вот оно уперлось в последнюю хрупкую стенку, построенную мыслью Родчина. Ослабило давление. Снова ткнулось. И вот, свернувшись, обмякло. Дмитрий, у края тьмы, приказал рукам действовать. И они послушались. Пальцы извлекли сонник из чехла. Переключили на боевой режим. Луч ударил вертикально вверх. Секунду колпак еще висел, почти касаясь поднятых рук Дмитрия, потом качнулся, блеснув сиреневой оторочкой, и исчез. Диск под ногами дрожал.

Родчин шагнул в сторону. Он понял, что может сойти с холма. Что победил. Что свободен. И заскользил с вершины.

Теперь движение совершалось вдоль стены. Взгляд бежал по бесчисленным наплывам — внизу круглым и на вид гладким, но терявшим определенность формы на уровне глаз и исчезавшим, наконец, в подкупольном полумраке. Щель в стене открылась внезапно, и подобно тому, как раньше его втянуло в этот зал, сейчас Родчина вытолкнуло наружу.

Лес стал сырым и темным. «Кузнечик» наполовину ушел в бурую вязкую кашу. С соседней кочки тяжело поднялась белая птица с бесформенным, в наростах клювом и вдруг, издав высокий вой, ринулась на Дмитрия. Он выстрелил, птица остановилась в воздухе, ухнула и пропала. Обернувшись, Родчин не обнаружил ниши. Он раздвинул зеленую занавеску и стал ощупывать бугристый камень. Стена уходила вверх с небольшим наклоном. Не надеясь на больную руку, Дмитрий оставил мысль взобраться на купол по неровностям кладки и побрел вдоль стены. Шел осторожно, выбирая место для каждого шага. И все же не уберегся. Задел ползучий побег и оказался спеленатым колючим упругим стеблем. Перерезав его лучом, он едва успел встретить выстрелом кошку Ю Ынбу, бросившуюся ему на грудь. Зверь зашипел, терзая когтями землю, и затих. Оскаленные клыки совсем не походили на пенечки вегетарианцев, виденных накануне. Через полчаса круг замкнулся: Родчин стоял у серебристого уса, торчащего из грязи — все, что осталось от «кузнечика». Дмитрий решил посмотреть на купол сверху, с ближайшего дерева. Он поднимался по толстому стволу, удобно подставлявшему под ноги короткие крепкие сучья. Лез он спиной к стене, а когда добрался почти до верхушки и обернулся, увидел, что стена по-прежнему уходит вверх, однако все более отклоняясь от вертикали. Нужно было спускаться. Дмитрий глянул вниз, нащупывая сук. Ствол до самой земли был совершенно гладким.

Было что-то абсурдное в этой силе. В несоразмерности ее мощи и реальных угроз. Его опутал один стебель, он освободился. А если бы их было десять? Сто? Дмитрий усыпил одну кошку. А будь их больше? В исчезновении сучьев вообще проглядывало что-то детское. С ним играют? Шутят? «Не мы одни любим пошутить, — подумал Родчин. — Опять невязка с теорией». До земли было метров сорок. До стены не менее десяти. Сколько же ему здесь сидеть?

Ствол слегка прогибался, наклоняя верхушку к стене. Дмитрий попробовал залезть немного выше — прогиб увеличился. Ствол стал таким тонким, что Родчин мог сомкнуть на нем пальцы. Добравшись до самого верха, он понял, что рассчитал правильно. Купол приблизился. Повиснув на здоровой руке, Дмитрий раскачался и прыгнул. Едва ноги коснулись купола, он спружинил коленями и ухватился за лиану. Теперь он снова лез вверх. Наклон становился все положе. Наконец Родчин добрался до горизонтальной площадки с темно-зеленым пятном посредине. Последний шаг, и он в центре пятна. Площадка стала медленно опускаться. Дмитрий парил под сводами. Он видел знакомый зал и смутно различал внизу вспухший холмик, разводы стелющегося дыма. Площадка внезапно накренилась, и Родчин соскользнул вниз.