Тим Пауэрс - Ужин во Дворце Извращений

Ривас едва удержался от восклицания: «Космический перелет!» Вместо этого он просто кивнул.

— Вы понимаете, что я имею в виду, — заметил Сойер, одобрительно качая головой. — И если вам случилось посмотреть на юго-восток во время вашей прогулки по задворкам Священного Города, вы, возможно, видели мой мыс Канаверал. Бах! Бах! Бах! И мне известно, что вы имели возможность беседовать с одним из побочных производных, известных как… ну, вы понимаете, что я имею в виду. И вам известно, какими возможностями к самовосстановлению и самоисцелению оно обладает моими стараниями. Поэтому вы понимаете: я предлагаю вам, мой мальчик, бессмертие и невообразимые путешествия, а также больше знаний, чем имел когда-либо любой из живших… не считая, разумеется, меня.

Ривас сделал еще глоток и покачал головой — скорее удивленно, чем в знак отрицания.

— Возможно, я, — медленно произнес он, — возьму назад эпитет «невозможное». Давайте рассмотрим «неискреннее». Почему я? Вам-то это зачем?

— Пожалуйста! Касательно того, что с этого имею я, признаюсь, в настоящее время несколько… как бы это сказать… распылился, рассредоточился… Словно фермер, взрастивший обширные поля богатого урожая, но у которого нет ни батраков, ни лошадей, а всего две-три корзинки. К тому же десять лет назад я по глупости позволил себе… гм… экстравагантную шалость , вымостившую Священный Город стеклом. Бах! Бах!

Ривас кивнул, припомнив внезапную ослепительно белую вспышку в воспоминаниях Сойера.

— Поэтому, — продолжал Мессия, — я пришел к выводу, что полноправный партнер куда полезнее обилия ничего не знающих работников, которые могут плавать туда-сюда между этим местом и Ирвайном — бах! — но не могут проследить за тем, чтобы все действовало как надо, и, возможно, помогать мне полезными советами; в конце концов, мне весьма нужна точка зрения умного и информированного туземца. Мы можем представить вас как этакого современного святого Павла — некогда беспощадного гонителя истинной веры, но ныне просвещенного и прощенного, одного из ее крепчайших столпов! Как вам? Мне нравится. Грег, Грег, что ты гонишь меня?

Он довольно хихикнул.

— Что же до того, — продолжал он, — почему именно вы … Дружище, да вы себя недооцениваете! Я ведь тоже узнал о вас кое-что за время наших недолгих психических контактов. Ба, да ведь до сих пор за все мои путешествия, клянусь, я не встречал настолько родственной мне души! Признайтесь же: другие существа интересуют вас лишь в той мере, в какой они являются для вас забавой или, напротив, помехой. Подобно мне, вы с жадной бесцеремонностью потребляете все, что можете получить от них, и совершенно безразличны к тому, что станет с ними после; собственно, сам вид их после вам противен, словно вас заставляют доедать остывшие, заветрившиеся остатки трапезы! И, подобно мне, средоточием всех ваших интересов, если убрать притворство и позу, единственным, достойным вечного восхищения, являетесь вы сами . Мы с вами великолепно понимаем друг друга, мой мальчик. Мы можем, не притворяясь во взаимной страсти, неплохо помогать друг другу. Мы ни с кем не сливаемся, мой мальчик. Мы потребляем. Вы и я всегда сами по себе. Так сказать, держащиеся особняком частицы целого. — Сойер хрипло рассмеялся. — Мы с вами два сапога пара.

Ривас смотрел в жирное, ухмыляющееся лицо и понимал, что никто не проникал в его душу так глубоко.

— Так как, — сказал Сойер, — является ли мое предложение… как вы его охарактеризовали… «решительно, абсолютно непривлекательным»?

— Нет, — признался Ривас.

Никто из сидевших за столом-плотом женщин, казалось, не уделял их разговору особого внимания — Ури смотрела Сойеру в рот вне зависимости от того, говорил он или нет, а сестра Уиндчайм упорно смотрела на свои руки с болезненно-напряженным видом человека, проглотившего слишком большой кусок, — однако сейчас сестра Уиндчайм подняла голову и встретилась взглядом с Ривасом. Боль и обида в ее глазах удвоились.

Господи, детка, подумал Ривас, да я ведь соглашаюсь с твоим чертовым Мессией, с твоим драгоценным богом.

Гондола вернулась, нагруженная дымящимися подносами, и официант ловко расставил нужные подносы перед нужными людьми, а потом подал напитки.

— Но, боюсь, — добавил Ривас, дотрагиваясь для уверенности до выпуклости в воротнике, — боюсь, что я отвечу отказом.

Сойер застыл с поднесенной к своему огромному рту вилкой какой-то светящейся гадости и снисходительно улыбнулся.

— Вы уверены, мой мальчик? Скажите папочке, почему?

Ривас допил текилу и налил себе новый стакан.

— Ну… — почти довольным голосом произнес он, совершенно уверенный в том, что ему не покинуть Дворца Извращений живым, а следовательно, бояться ему уже нечего, что бы он ни сказал. — Благодаря… благодаря лысому мальчишке, который умер в куче отбросов. И груде старых запчастей, умершей на стеклянной равнине. И убийце-своднику, умершему из верности. И шлюхе, обладающей чувством справедливости. Я вас еще не утомил? И благодаря сестре Уиндчайм, сохранившей сострадание, как вы ни пытались выбить его из нее. И благодаря самой эгоистичной части Грега Риваса, которая плавает где-то в канале.

— Я все понял, мой мальчик, — мягко произнес Сойер, откладывая вилку. — Что ж, раз так, вам не помешает небольшое представление, не так ли?

— Нет, — неуверенно произнес Ривас.

— Я знаю, что вы хотели сказать вовсе не это. — Сойер улыбнулся и хлопнул в пухлые ладоши. — Мне нужно несколько добровольцев из присутствующих! — крикнул он. Словно кто-то разом дернул за несколько невидимых нитей, с полдюжины людей повскакивали со своих мест в разных частях зала.

— Один из официантов сейчас подгонит лодку, — крикнул им Сойер. — Я буду вам весьма признателен, если вы все погрузитесь в нее, чтобы он подвел ее вот сюда, напротив моего плота.

На глазах у Риваса шесть человек, в том числе три женщины, по очереди сели в лодку, которую один из официантов тащил на буксире за своей гондолой. В конце концов полностью загруженная лодка остановилась, покачиваясь, прямо перед плотом Сойера.

— Привет, — улыбнулся Сойер ее пассажирам.

— Привет, — отозвались те.

— Как настроение? Вам здесь нравится?

— Конечно, — ответил нестройный хор. — Не то слово! Высший класс!

— Рад слышать, — заверил их Сойер. — А теперь я хочу, чтобы вы все слушали меня внимательно, идет? Будьте добры, встаньте — осторожнее, ведь вы не хотите же упасть в воду, нет? Так, теперь смотрите прямо на меня и вытяните руки перед собой ладонями вверх, словно несете блюдо.

С веселыми улыбками все шестеро выполнили его команду и, потолкавшись немного локтями, встали лицом к плоту Сойера, выставив перед собой чуть согнутые руки.