Геннадий Прашкевич - Шпион в Юрском периоде

Другими словами: вас потом за уши не оттащат… Только бы запах перебороть.

Г. Н. Голубев (15.Х.88): “…Руководил тогда журналом “Вокруг света” Виктор Степанович Сапарин. Сапарин — человек в высшей степени интеллигентный, эрудированный, а главное — очень внимательный и доброжелательный к молодежи. Он оставил несколько превосходных научно–фантастических рассказов (“Суд над танталусом”, “Однорогая жирафа”), но, конечно, мог бы сделать гораздо больше, если бы не уделял все свое основное внимание журналу. Попытку любого из сотрудников журнала или начинающих авторов научных статей попробовать свои силы в фантастике или в приключенческой беллетристике он всячески поддерживал и поощрял. Благодаря прежде всего Сапарину “Вокруг света” стал школой, из которой в литературу вошли мы с Н. Коротеевым (он был вторым разъездным корреспондентом), приключенцы В. Смирнов, Е. Федоровский. Здесь были напечатаны первые рассказы Олега Куваева, Д. Биленкина, одно время возглавлявшего в журнале отдел науки, интересные очерки писавшего еще под своей настоящей фамилией и с научными титулами Кира Булычева, а в созданном при журнале доныне уникальном приложении “Искатель” опубликовали свои первые рассказы его первый редактор, к сожалению, рано ушедший В. Саксонов (Зыслин), М. Емцов и Е. Парнов…”

В. Сапарин. “Голос моря” (Трудрезервиздат, 1952). Герой повести ленинградский профессор физики Петр Иванович Смородинов приезжает в южный санаторий, в здравницу, как тогда говорили. Во время одной из прогулок профессор случайно замечает, что перед штормом от берегов моря ушли все медузы. Интересно, что заставило их уйти, этих странных тварей, плавающих, как известно со слов А. Толстого, посредством вздохов? Размышляя об этом, профессор беседует с разными опытными людьми, долго жившими у моря, в том числе с местным метеорологом.

Метеоролог — типичное дитя своего времени.

На невинный вопрос о прогнозе погоды он отвечает пространно и недвусмысленно: “На территории нашей страны погода всегда находится под непрерывным наблюдением. Но ведь не всюду находятся наши метеостанции или станции дружественных нам стран. Некоторые наши “друзья” по ту сторону моря не прочь “подослать” нам неожиданный шторм…”

Ну а что касается открытия, делается оно профессором совместно с рыбаками. Поняв, что медузы улавливают неслышимый для человеческого уха инфразвук, профессор Смородинов строит замечательный прибор. “Ну вот, — говорит он удовлетворенно, — когда много людей включается в какое‑нибудь дело, всегда получается результат. Может быть, ошибка Черноморской станции в том и заключалась, что они мало привлекали “посторонних”, пытались всего достичь своими силами”. И заканчивает восхищенно: “Как это здорово, что хорошая инициатива у нас, словно снежный ком, обрастает мыслями, идеями и предложениями помощи со стороны самого широкого круга людей!”

В. И. Немцов (28.XI.88). “…С Вадимом Охотниковым я действительно был знаком. Человеком он был добрым и, как мне казалось, голова его была переполнена всяческими техническими идеями”.

Вадим Охотников. “Новое зрение” (Трудрезервиздат, 1952).

Студент пятого курса Электротехнического института Миша Савин едет опять же к берегам нашего южного моря. И речь теперь идет об ультразвуке, о создании другого замечательного прибора — эхолота. Он чрезвычайно прост. “Представьте себе металлический ящик. В нем куча радиоламп, а на крышке всего один измерительный прибор, похожий на счетчик такси. Никаких измерений бумажной лентой делать не надо! Никаких вычислений делать не надо. Раз — и готово! Устройство из радиоламп все само измерит и подсчитает с изумительной точностью, и на экране сразу выскочит цифра, указывающая расстояние от поверхности воды до дна”.

Но дело не в этом ящике. Миша Савин встречает слепого — бывшего морского офицера Василия Ивановича. Его мечта теперь — создать прибор, с помощью которого можно свободно видеть под водой, и такой прибор герои повести, естественно, создают. Столь же естественна и последующая задача — вернуть зрение Василию Ивановичу. Впрочем, здесь все оказывается еще проще: Василий Иванович… прозревает сам. То есть героям остается лишь поклясться, что в дальнейшем они будут трудиться еще самоотверженнее.

В. Иванов. “В карстовых пещерах” (Трудрезервиздат, 1952).

Карстовым пещерам в 50–е везло не меньше, чем Атлантиде и снежному человеку. В общем, понятно. Карст — это не колхозы с их проблемами и не поля беспаспортных крестьян. Начинается повесть с легенды, услышанной в Западном Предуралье, — о сподвижниках Салавата Юлаева, бежавших после разгрома пугачевского восстания куда‑то в пещеры. Геологи Новгородцев и Карнаухов занимаются, разумеется, не сбором фольклора, но, открывая для нужд нового строительства мощную подземную реку, находят останки сподвижников Салавата Юлаева.

Апофеоз: “Громко заговорил радиорупор. “Начинаем утренний концерт по заявкам пассажиров. По просьбе пассажиров вагона номер шесть исполняется песня о Сталине”. — “Это я просила. Я очень люблю песни о нашем Сталине”, — просто и гордо сказала девочка”.

Как‑то на дубултинском семинаре ленинградский писатель–фантаст Александр Иванович Шалимов, человек деликатный и воспитанный, рассказывал о Памире 30–х годов, когда там еще хозяйничали басмачи, а к пограничным заставам нередко спускались с ледников волосатые галуб–яваны (так на Памире называют снежного человека). Понятно, несчастные попадали в руки чекистов. К сожалению, ответить на резкие, в упор поставленные вопросы — кем подослан? на кого работаешь, падла? признаешь ли диктатуру пролетариата, бандит? — галуб–яваны при всей своей внешней расположенности к новым властям ответить не могли — не знали языков. Тогда волосатиков ставили к стенке. Александр Иванович (он в то время был геологом) и его друзья никак не успевали поспеть к месту происшествия вовремя, чтобы вырвать очередного галуб–явана из рук принципиальных чекистов. “Но однажды… — волнуясь, повысил голос Александр Иванович. — Однажды совсем рядом от нашего лагеря мужественные пограничники… захватили… самку… самку…”

Волнуясь, он никак не мог закончить начатую фразу, и я уважительно подсказал с места: “…басмача!”

Странно все‑таки.

Ну почему Александр Иванович не использовал в своих книгах такие сюжеты?

В 1958 году на Всероссийском совещании по научно–фантастической и приключенческой литературе, состоявшемся в Москве, встретились Г. Гребнев, В. Немцов, Г. Тушкан, Н. Томан, А. Адамов, К. Бадигин, Л. Шейнин, К. Андреев, Е. Брандис, В. Сытин, Б. Ляпунов, Г. Гуревич, А. Полещук, П. Аматуни, А. Казанцев. Шел уже 1958 год, но В. Пальман и сейчас свой доклад назвал восхитительно просто: “Книга должна учить бдительности”.