Геннадий Прашкевич - Шпион в Юрском периоде

— Вас ждут.

Следующий пост был электронный.

Если бы Номмен не заинтересовался машиной Парка, я уже тут должен был пустить в ход свой “магнум”. Но я даже не потянулся к ремню. Я верил Номмену и знал, что скрытые камеры внимательно следят сейчас за мной. Человек в коричневой рубашке (рукава закатаны), загорелый, безбровый (его порядочно когда‑то опалило), неторопливо поднялся с высокого табурета:

— Симон Ла Пар?

Я кивнул.

— Зачем вам оружие? — Он указал на оттопырившийся нагрудный карман.

— Это не оружие. Это вечное перо.

— Выложите на стол все имеющиеся при вас предметы. Зажигалка…

Вечное перо…

Ключи от машины…

“Магнум” под мышкой жег кожу. Чем я мог вызвать подозрения?

Затрещал телефон. Не спуская с меня внимательных глаз, дежурный поднял трубку. Потом вскинул брови, подозрительно рассматривая меня:

— Почему вы без сопровождения?

— Я журналист. Привык обходиться без свиты. Меня курирует инженер Нил Формен.

— Личная инициатива, — выдохнул в трубку дежурный и, повесив трубку, улыбнулся: — Инженер Формен ждет вас.

Мне показалось, он подмигнул.

Но, конечно, только показалось. Ведь инженер Нил Формен не мог ждать меня. Инженер Нил Формен должен был находиться достаточно далеко от этого места. И дежурный не мог мне подмигнуть. Все же в проеме двойных дверей, ведущих в кабинет Нила Формена, я ослабил удерживающий кобуру ремень, затем толкнул дверь и представился:

— Симон Ла Пар…

Слова оказались лишними.

За столом, положив руку на автоматический пистолет {“У тебя добрые руки…”), презрительно щурился… инженер Нил формен! Я не ошибся. Это был он. За его спиной тяжелая, окованная медными пластинами дверь была чуть приоткрыта. Наверное, она вела в сейф. Или в ловушку.

— Ну? — грубо спросил инженер Формен.

Он дал мне пятнадцать секунд. Ровно столько потребовалось ему на то, чтобы задать вопрос и усмехнуться. Но мне хватило этих секунд. Выхватив “магнум”, я выстрелил в живые, еще недавно касавшиеся тела Джой, губы Нила Формена.

Мгновенно взвыла сирена. А автоматика, как всегда, опережала людей. Когда я прыгнул в проем сейфа, дежурный, стоявший в углу, только еще начал поворачиваться. Я уложил его одним выстрелом к захлопнул тяжелую дверь.

Стальная комната.

Стальные стены и потолок.

Отсюда не то что машину, отсюда мышь нельзя было увести. И сомневаюсь, могли ли вообще двигаться те конструкции, что возвышались посреди просторного сейфа, — две странные металлические капсулы, несколько выше человеческого роста, лишенные колес и крыльев.

— Бросьте оружие и откройте сейф!

Другой голос, явно обращенный к сотрудникам, торопливо произнес:

— Немедленно снимите электронный пост! Врача к инженеру Формену.

Я ухмыльнулся. Я не завидовал человеку на электронном посту. Фил Номмен, наверное, заплатил ему немало, но энергичный допрос — всегда не удовольствие.

Я шагнул к капсулам.

— Машины под напряжением, — услышал я тот же голос.

“Под напряжением”. Как будто у меня был выход. “Зеро” — рассмотрел я на ближайшей капсуле. Вторая была номерной, на ней красовалась жирная единица. Влезая в “зеро” (за стеной сейфа надсадно выли сирены), я ткнулся головой в тумблер. Вспыхнул свет. Никаких приборов. Только рукоять, чем‑то похожая на штурвал самолета.

Мне нечего было терять. Я медленно повел рукоять на себя.

Раздалось низкое гудение. Лампа над головой потускнела, потом гудение усилилось. За чудовищно толстым кварцевым стеклом что‑то мелькнуло. Потом заплясала перед глазами, отливая всеми цветами радуги, странная дымная полумгла. Потом под сердце ударила боль — короткая и жесткая. Я корчился от ужасной боли и все равно орал, торжествуя:

— Я сделал это!

Ведь даже Джек Берримен не верил в то, что машину Парка можно угнать.

А я сделал это!

1

Очнулся я с тем же ошеломительным чувством гордости.

Лампа еще светила. Я с трудом повернулся в тесной капсуле, почему‑то лежащей теперь на боку. Стеклянно сверкнуло кварцевое стекло иллюминатора. За его таинственной льдистой толщиной зеленели раздавленные тяжестью машины листья. А может, трава.

Где я?

Кто первый наткнется на меня?

Охрана фирмы “Трэвел”, долговязые ребята Фила Номмена или сотрудники Консультации?

Сунув “магнум” за пояс, я с трудом откинул тяжелую крышку люка.

Тяжелый влажный воздух дохнул в лицо. Он обжигал, как в бане. Из‑под ботинка с чавканьем выдавилась густая грязь, кинулась врозь стайка суетливых паукообразных насекомых. Гигантский ствол дерева, бугристый, в седом налете, плотно покрытый уродливыми наростами и колониями ядовито–зеленых грибов, нависал над машиной, закрывая видимость. Машина Парка лежала почти посредине большой удлиненной поляны, густо поросшей травой и тучными древовидными папоротниками. Поляна была взгорблена и перерыта, будто ее вспахали, а потом обсадили травой. Она полого спускалась к крутому оврагу.

Я с изумлением огляделся.

Откуда эта тропическая пышность?

Откуда огромные, встающие выше моей головы, папоротники?

Откуда странное, похожее на гигантскую, ощетинившуюся голубоватыми перьями репу, дерево? Я так и подумал — “перьями”, хотя между ними висели белые, прямо‑таки молочные цветы. А из‑за плотной стены зарослей, обступивших поляну, вырывались время от времени нежные белые облака, будто там работала невидимая паровая машина. Я сразу вспомнил предупреждение шефа: “Катапультируйся прямо из машины. Куда бы тебя ни выбросило, мы найдем тебя”.

Впрочем, Фил Номмен обещал то же.

Уже не скрываясь (от кого?), я вернулся к машине.

Зеленоватая бородавчатая тварь — нечто вроде некрупной жабы — успела побывать внутри, размазав по сиденью клочья омерзительной студенистой слизи. Я не хотел, чтобы машину загадили. Выругавшись, закрыл люк и только теперь обратил внимание на яму, из‑за которой, собственно, попав на ее край, перевернулась капсула.

Яма выглядела свежей.

Она была как бы выдавлена во влажной почве и заполнена грунтовой водой.

Я вполне мог в ней выкупаться, так она была велика. И точно такие ямы — это меня и смутило — тянулись цепью в сторону туманной рощи, будто тут недавно окапывалось специальное воинское подразделение. Или прошел исполинский зверь. Я даже вздрогнул, расслышав вдали пронзительный вопль. Зверь кричал или человек? Я схватился за “магнум”.

Оглядываясь, прошелся по краю поляны.

Да, ямы походили на следы, а деревья, оплетенные сетью лиан или воздушных корней и густо присыпанные плотными, как пластик, листьями, были мне совершенно незнакомы. Правда, северная сторона рощи просвечивала насквозь. Я рискнул пробраться между редкими уродливыми деревьями и сразу увидел берег плоской туманной лагуны.