Геннадий Прашкевич - Шпион в Юрском периоде

…А вдали, в узком, вдающемся в лес заливчике, возилось в развалах сырого ила еще более причудливое, еще более крупное существо. Оно было поистине огромно, а шея так длинна, что, встав на задние лапы, запросто могло заглянуть в окно третьего этажа Консультации. Если бы такое случилось, подумал я, шеф сильно бы изумился. Обляпанный серым илом, зеленой слизью и водорослями, хозяин лагуны мрачно бултыхался на мелководье. Всем своим видом он утверждал: я огромен! Я огромен! Трогать меня нельзя!

Одно меня утешало: гиганты, угрожающие мне, вымрут задолго до моего рождения.

6

На Джека Берримена, точнее, на то, что от него осталось, я наткнулся случайно.

Полуобглоданный скелет уже пророс травой. Здесь же валялся заржавевший “магнум”. Толкнув носком ботинка рассыпавшуюся фалангу, я заметил, что в траве что‑то тускло сверкнуло.

Серебряное кольцо.

Сунув его в карман, я выпрямился.

Я хотел закопать останки в землю, но заработал микрофон, оставленный мною на поляне. “Это Миллер, — услышал я голос Лесли. — Настоящего Ла Пара напоили. Чем‑то не очень качественным. Он сам сообщил об этом в полицию. Миллер — настырный парень, я его знаю. Но на этот раз он влип. А жаль. Правда, жаль. Я предлагал ему бросить грязный бизнес”.

“Отказался?”

“У него уже тогда не было выбора”.

“Черт с ним, — заметил напарник Лесли. — Взгляни, как поработала гроза. “Зеро” снесло в овраг. Дай мне ключи. — Послышался грохот, царапанье по металлу. — Ну вот, все в порядке. Я поставил аккумуляторы. Теперь “зеро” можно гонять, как электропоезд. Сейф фирмы “Трэвел” — юрский период и обратно. Не потеряешься”.

Сейф — юрский период!

Значит, если я отобью машину, вернуться все равно можно будет только в сейф фирмы?

“Держу пари, что твой приятель уже загнулся. — Напарник Лесли подло хихикнул. — Он утонул в болоте. А может, попал под молнию или напоролся на какую‑нибудь ядовитую тварь. Смотри, какой паук затаился на этой ветке. У него глаза, как чашки. Дай мне автомат, я пройдусь по поляне”.

“Пошли вместе. Ведь этого мира не видел еще ни один человек”.

“Видели, — засмеялся напарник Лесли. — Двое”.

Они засмеялись.

Что ж, решил я. Охота началась.

Мерзкая тварь, похожая на голого страуса, вновь выглянула из‑за куста.

Она наблюдала за мной, бессмысленно тараща прикрытые мутными пленками глаза. Я не стал ссориться с тварью, просто обошел ее. На самой опушке я залег, потому что увидел номерную машину. “Зеро” все еще валялась в овраге. Если я ее угоню, решил я, не исключен вариант торговли с фирмой “Трэвел”.

Услышав выстрелы на берегу лагуны, я вновь, как вчера в баре, почувствовал на языке кислый привкус металла.

Выругавшись, набросился на большую машину.

Рвал провода. Рукоятью “магнума” дробил детали, крошил стекло.

Конструируйте! Изобретайте! Времени у вас теперь много — миллионы лет до появления человека. Жгите костры, выплавляйте медь, ставьте изоляцию из брони динозавров!

Только когда меня здорово долбануло током, я остановился.

Большая машина больше ни на что не годилась.

Убедившись в этом, я спустился к “зеро” и захлопнул за собой люк.

Рычаг легко пошел на меня.

И сразу пришла боль.

7

Реакция — вот что меня не раз выручало.

Когда машина Парка со страшным хлюпающим звуком вынырнула из времени, я выбросился наружу. К моему изумлению, это случилось вовсе не в сейфе, а почти посредине широкого, обходящего высокие кирпичные стены фирмы “Трэвел” шоссе. “Ну да, — мгновенно дошло до меня. — Это как раз то расстояние, на которое откатило машину ливнем”.

Из‑за поворота с ревом вылетел бензовоз.

Скорость он набрал порядочную, и поняв, что сейчас произойдет, я, не раздумывая, прыгнул через обочину. Взрывная волна, догнав, жестко толкнула меня в спину и опалила неимоверным жаром. За спиной, над шоссе, сразу встал черный, пронизанный белыми молниями столб. Резво захлопотало, треща, всепожирающее пламя, и в этот костер одна за другой влетели еще три грузовые машины.

Поднявшись с обочины, ободранный, закопченный, я, прихрамывая, побрел вдоль мгновенно возникшей пробки. Никто на меня не смотрел. Все смотрели на огонь — одни со страхом и тревогой, другие с жадным, болезненным любопытством. Проскользнув к оставленному водителем “кадиллаку”, я сел за руль и выжал акселератор. Кто‑то изумленно уставился на меня из‑за стекла соседней “дакоты”.

Я замер. Это был я!

Ну да, это так. Я вернулся из прошлого прямо в то утро, когда акция против фирмы “Трэвел” только замышлялась. Я отчетливо вспомнил пробку, забившую шоссе, дымящий, как вулкан, бензовоз. Я это уже видел! В ревущем огне погибла “зеро”, но мне повезло, я выскочил из машины. “Кретин! — хотел я крикнуть своему двойнику. — Зачем тебе связываться с фирмой “Трэвел”? Ничего, кроме трупов…”

Но я не крикнул.

Просто перестал спешить.

Если это впрямь то самое утро, значит, тот Миллер еще ничего не знает, и я ничем не могу ему помочь. Он заберет документы у шефа, он даст обещание людям Фила Номмена, попадет в кабинет инженера Формена, угонит машину Парка.

Нет, я не хотел вступать в контакт с самим собою — с тем, каким я был вчера утром. Но, остановившись у ближайшего автомата, позвонил.

— У Хэссопа.

Я произнес только два слова.

И опять до меня дошло: это тоже было.

Наверное, на этот звонок так странно отреагировала вчера Гелена. Наверное, вот этот самый звонок вдохновил шефа. Я жал на газ, встречные водители на мгновение цепенели. Их пугало мое лицо — исцарапанное, закопченное. Они пугались бы еще сильнее, знай, откуда я сумел убежать.

8

— Ах, Эл, грешен и я. Меня никогда не отпускало подспудное чувство, что наша профессия, как бы это сказать, не совсем настоящая. — Доктор Хэссоп, тощий, как мумия, помог мне содрать прилипшие к коже грязные лохмотья рубахи. — Хотя упорядочивать информацию все равно кому‑то нужно.

Он поднял глаза на украшающую кабинет гравюру.

Король в мантии, с жезлом в руке… Высокая королева с цветком… Рыжая лисица, прыгающая через огонь… Старик, раздувающий пламя… Вдали замок с каменными башнями…

Вздохнув, он включил приемник.

Хриплый бас Гарри Шледера ударил по ушам. Гарри Шледер выл, вопил, хрипел, вымаливал прощение. “Мое имя смрадно более, чем птичий помет днем, когда знойно небо, — выл он. — Мое имя смрадно более, чем рыбная корзина днем, когда солнце палит во всю силу. Мое имя смрадно более, чем имя жены, сказавшей неправду мужу. О–о-о! — вопил Гарри Шледер. — Почему мое имя так смрадно? Разве я творил неправду? Разве отнимал молоко у грудных детей? Убивал птиц Бога? Я чист, чист, чист! — вопил Гарри Шледер. — Я чист чистотой феникса!”