Юрий Брайдер - Евангелие от Тимофея. Клинки максаров. Бастионы Дита

Так мы шли до тех пор, пока характер местности не стал постепенно меняться – появились кустики травы, какие-то тощие кактусы, многоглавые пальмы. Стороной пробежал небольшой облезлый зверек, немного смахивающий на лисицу.

Похоже, Хавр неплохо знал эту местность. На первом же после Переправы биваке он накормил нас нежной сердцевиной какого-то дерева, на вид не более съедобного, чем саксаул, и напоил сладким соком кактуса. Потом его внимание привлек неказистый, почти лишенный листьев кустик с бурыми толстыми ветками. Срубив одну из них, Хавр попробовал срез на язык и даже глаза закатил от удовольствия.

– Вот повезло! – воскликнул он. – Это же мозголом! Редкая вещь! К нам ее только Сокрушения и заносят.

Быстренько развязав почти пустой мешок, он стал запихивать в него отрубленные ветки.

– Зачем они тебе? – вяло поинтересовался я. – Костер в пустыне разводить?

– Ничего ты не понимаешь. Эта штука в любой беде поможет. Силы дает, боль снимает, голод утоляет. Хочешь попробовать?

– Не хочу. Напробовался уже всякой дряни.

– И правильно делаешь, – он сосредоточенно продолжал рубить куст. – Это как змеиный яд. Одна доза лечит от прострела, а две убивают насмерть. С мозголомом осторожность нужна. Главное, лишнего не перебрать. Ломтик должен быть не толще ногтя. Иначе станешь песни орать, на голове ходить, по небу летать, с невидимками драться. Тварей неземных увидишь и самого себя со стороны. А наутро башкой не шевельнешь. Самочувствие такое будет, словно твои мозги на сковородке поджаривают.

Дважды за это время мы слышали позади себя Звук – Сокрушения били по Гробнице Вечности, как молнии по самому высокому в округе дереву. Между собой мы почти не разговаривали: Хавр остерегался беседовать со мной при Ирлеф, Ирлеф – при Хавре, а друг с другом они вообще не могли общаться.

Вскоре мы вышли к широкой спокойной реке и по настоянию Хавра, обнаружившего брод, сразу переправились на другой берег.

– Ну, теперь полегче будет, – сказал он. – Места хоть и дикие, но безопасные. По крайней мере раньше так считалось.

Решено было немного отдохнуть, а главное, искупаться, дабы смыть покрывающую наши тела корку грязи, пота и копоти.

Ирлеф осталась на берегу сторожить наше нехитрое барахло, среди которого находилось и ружье, заряженное последней обоймой, мы же, выбравшись почти на середину реки, где глубина достигала моих плеч, принялись драить песочком свои отвыкшие от гигиены шкуры. Прежде чем войти в воду, уже окончательно голый Хавр строго предупредил Ирлеф:

– Глаз не смыкай! Лучше ходи. Чуть что – стреляй! Но с умом. В ружье всего семь зарядов осталось. Главное для тебя шум поднять и продержаться хотя бы минуту. А там уж и мы подбежим.

Зачерпнув со дна очередную пригоршню песка, я стал натирать им спину Хавра. Разрисована она была не в пример моей, но отметин тоже хватало – и грубый след копья под лопаткой, и оспины от стрел, и перекрещивающиеся рубцы от плети.

– Ты воровал, что ли? – спросил я. – За что пороли?

– Это сестрица моя развлекалась, – вроде бы даже с уважением объяснил Хавр. – Она у меня такая! Если какого-нибудь человечишку не замучает, заснуть спокойно не может. В мать, наверное, уродилась. Отец у нас спокойный. Всякую скотину любит, да и она к нему льнет.

– Скоро мы с ним свидимся?

– Скоро. За четверть месяца дойдем, а то и раньше. Смотри! – вдруг крикнул он. – Там, на берегу!

Непонятно почему, но Ирлеф шуму не подняла, хотя в данный момент к ней приближался дюжий молодец в длинной, почти до колен рубахе из небеленого полотна и в мягких кожаных сапогах, перевязанных многочисленными ремешками. Был он вроде безоружен и выглядел вполне миролюбиво. После несколько запоздалого окрика Ирлеф: «Стой на месте! Подними руки!», он покорно остановился в трех шагах от направленного на него ружейного дула и начал медленно поднимать длинные мосластые лапы. Его левая кисть с растопыренными пальцами уже обнажилась, а правая почему-то до сих пор скрывалась в чересчур просторных складках рукава.

– Стреляй! – что было мочи заорал я. – Стреляй, глупая!

Но мое предупреждение запоздало. Правый рукав, оказавшийся чуть ли не на полтора метра длинней обычного, развернувшись, упал вниз, словно в нем был зашит свинцовый слиток (так, кстати, оно и было), а затем описал стремительную горизонтальную дугу. К счастью, удар этого потаенного кистеня не достиг Ирлеф, но выбитое из ее рук ружье улетело в кусты. Правда, Блюстительница Заветов не подкачала – упав, словно от страха, на спину, она дождалась, пока противник шагнет вперед, и уж тут врезала ему обеими ногами в пах. Мы в это время, поднимая фонтаны брызг, уже мчались к берегу. Однако путь нам заступили неизвестно откуда взявшиеся удальцы, вооруженные уже не свинчатками, а длинными копьями со страшными серпообразными наконечниками. Сразу было ясно, что снести такой штукой голову – плевое дело. Даже мне несдобровать, если удар угодит в шею – яремная вена вкупе с сонной артерией, да еще, пожалуй, глаза были самыми уязвимыми частями моего тела. Ситуация осложнялась еще и тем, что хоть Ирлеф и отмахивалась тесаком от наседавших на нее троих врагов (первый все еще катался по траве, как только что охолощенный жеребец), ее обезоружили, сбили с ног и прижали к земле остриями копий.

– Остановитесь! – крикнул нам на языке урвакшей один из копейщиков. – Еще шаг, и ваш спутник расстанется с жизнью.

– Что вам надо? – не спуская глаз с поверженной Ирлеф, прохрипел я.

– Помощи и совета, – последовал ответ.

– Разве так у добрых людей принято просить их?

– А как же иначе? – удивились копейщики. – Попробуй по-иному замани к нам гостей. Ведь если помощь окажется бесполезной, а совет – пустым, вам не поздоровится.

– Хорошо. Отпустите нашего спутника, и мы добровольно пойдем за вами.

– Нет уж! – дружно возразили мне. – Сначала мы вам ручки свяжем, а уж потом тронемся. И нам спокойнее, и вам лишнего соблазна не будет.

– Может, сначала оговорим все толком. – Хавр, видно, еще не потерял надежду на изменение невыгодной для нас ситуации.

– Что тут оговаривать! – на него замахали руками и копьями. – За ладный совет – наградим! За пустопорожний – покараем!

Народу каплюжников, у которого мы оказались в плену (а может быть – в гостях), совет и помощь требовались в деле весьма деликатного свойства: разочаровавшись в своей прежней религии, однако не отваживаясь вступить на губительную стезю атеизма, они изнывали от желания приобщиться к какой-нибудь новой вере. А поскольку миссионеры в их края что-то не торопились, в соседние земли были высланы летучие отряды, отлавливавшие всех встречных-поперечных, кто в принципе мог быть причастен к богам, духам, дьяволам, теням умерших и прочей царящей над человеком нежитью. Немало безбожного или просто косноязычного люда сложило головы перед главным (а ныне пустующим) храмом каплюжников, потому что мало было убедить собрание старейшин в преимуществе той или иной религии, требовалось еще и выиграть публичный диспут у жрецов предыдущего, низвергнутого божества, которые тоже рисковали жизнью и потому могли заспорить до обморока кого угодно.