Ян Байла - Тайна астероидов

Мухорский громко отсчитывал показания измерителя глубины. Олег припал к наблюдательному стеклу.

В острых конусах света сказочными красками сверкали тысячи рыб, мелких и крупных животных. Подводная гондола опускалась на дно, словно призрачное чудовище с фосфоресцирующими глазами. Светящиеся конусы, похожие на пламя из ноздрей сказочного дракона, прорезали вечную тьму.

Молодой биолог перешел к боковому иллюминатору, за которым тоже мелькали, сверкая, пестрые мелкие обитатели моря. За ними гонялись глубинные хищники. На грани светящихся конусов они разевали зубастые пасти, и множество мелких существ исчезали в бездонных желудках подводных пиратов, будто попавшие в трубу помпы.

Олег сосредоточенно наблюдал этот жестокий бой за жизнь в необъятной водной стихии.

Если он даже тысячу раз будет спускаться на морское дно, то всегда найдет что-то новое и интересное.

Батисфера стала погружаться медленнее и через минуту остановилась.

— Двести пять метров, — доложил капитан Мухорский.

— Мы на месте, Владимир Петрович. Включить прожекторы на полную мощность, — сказал академик Балашов.

Ослепительный свет прорезал густую тьму. Метрах в тридцати под батисферой прожекторы осветили миллионы неподвижных тел. От взгляда на такое множество трупов животных становилось жутко.

— Кладбище… настоящее кладбище! Вы были правы, Аркадий Александрович, вы правы. Я еще никогда такого не видел, — шептал капитан.

— Определим точные размеры кладбища. Что сможем, сфотографируем. Олег, возьмешь пробы воды, это твоя задача, — сказал Балашов сыну.

Олег оторвался от иллюминатора и приготовил пробозаборник.

Океанограф подошел к камере, навел объектив и настроил устройство для дистанционной экспозиции. Потом вернулся к контрольному щиту и позвонил старшему помощнику на ледокол, чтобы батисферу опустили еще на двадцать пять метров.

Гондола опустилась почти до самого кладбища. Цвет воды в ослепительных туннелях прожекторов изменился на золотисто-медовый.

— Олег, пробы!

Молодой биолог был начеку. Он быстро нажал на ручку устройства, которое выдвигало пробозаборник из герметичной камеры. Дальнейшую работу выполнил автомат. Через десять секунд пробозаборник уже снова был в батисфере. Бронированный люк закрылся, и контейнер с водой направился в бункер в перегородке батисферы.

Балашов-старший тем временем фотографировал пирамиду мертвых тел.

— Мы в центре кладбища. Проверим индикаторы радиоактивности и счетчики Гейгера, — нарушил тишину академик.

Он включил измерительные приборы. На контрольном щите засветилась красная лампочка, а из репродуктора аппарата донеслось предостерегающее гудение необычной интенсивности.

— Потрясающая сила радиоактивного излучения… можно подумать, что мы находимся внутри атомного реактора! — удивленно сказал капитан Мухорский.

Академик Балашов что-то сосредоточенно записывал в свой рабочий дневник.

— Обойдем кладбище вокруг и составим диаграмму интенсивности излучения, — обратился он к капитану.

На ледоколе старший помощник маневрировал согласно получаемым по телефону приказам. Батисфера понемногу поднималась над кривой поверхностью кладбища. По краям интенсивность радиоактивного излучения постепенно падала.

— Обязательно надо исследовать более глубокие слои. Попробую разрушить центр кладбища подводным скрепером, — обратился Мухорский к Балашову, который заканчивал схему кладбища, точками отмечая на ней места замеров радиации.

— Благодарю за предложение, Владимир Петрович. Прошу, отдайте приказ.

Мухорский позвонил…

Сразу же с кормы ледокола начал спускаться гигантский ковш. Он глубоко погрузился в гниющие остатки подводной фауны. Ледокол тронулся. Ковш вырыл глубокую канаву, поделив разлагающуюся массу трупов пополам. Рулевой ловко развернул ледокол, и ковш углубился в студенистые осадки еще на два метра. При одном из таких проходов над центром кладбища Олег вскрикнул и плотнее прижался к иллюминатору в полу гондолы.

— Отец, отец, смотри! Я вижу сияющую трещину!

Академик Балашов и капитан Мухорский бросились к иллюминаторам.

Однако сияние исчезло…

— Вода после ковша взбаламутилась, — пояснил Олег.

— Немного подождем, вернемся к центру кладбища и спустимся еще ниже, — сказал академик.

Ледокол дал задний ход, остановился над центром раскопанной могилы, и батисфера начала медленно опускаться.

Через мгновение сквозь мутный нижний слой воды стало пробиваться фосфоресцирующее сияние. Балашов снова включил индикаторы. Гудение достигло наивысшей интенсивности, а стрелки на приборах показывали центр максимального излучения.

— Владимир Петрович, присмотритесь внимательнее! Сияние исходит из неровной щели, — поспешно прошептал Балашов.

— Отец, это может быть радий, — высказал Олег свою первую гипотезу.

Академик выключил прожекторы и внутреннее освещение батисферы. Сияющая кривая на морском дне стала видна четче.

— Владимир Петрович, возвращаемся! Можно для исследования спустить двух водолазов в тяжелом снаряжении? — спросил Балашов у капитана, будто не слыша предположения Олега.

— Работать дальше сможем только завтра. Водолазные скафандры, защищающие от радиации осталась в Нордвике. Мы не рассчитывали на такую находку, — отозвался капитан.

— Согласен. И… кроме того, мы здесь уже почти семь часов. Как быстро летит время… — спохватился Балашов.

По приказу капитана батисферу начали осторожно поднимать. Полукруглые заслонки на дне ледокола открылись и тут же захлопнулась, как только гондола коснулась буферов камеры в носовом отсеке. Мощные помпы откачали воду, и в камеру сразу с шумом ворвался воздух. Перед главным иллюминатором подводной лаборатории засветился зеленый огонек.

Капитан Мухорский открутил круглую крышку батисферы, открыл бронированную дверь и шагнул на ступени. Вслед за ним вышли академик Балашов и Олег.

Все трое направились к капитанской каюте. Мухорский велел возвращаться в Нордвик. В каюте их ждал накрытый стол. Олег взял горячий пирожок и неожиданно произнес:

— Может, это метеорит, раскаленная поверхность которого лопнула в ледяной воде Ледовитого океана… возможно он падал со страшной скоростью! А в его ядре мог быть чистый радий или…

Академик и капитан подняли головы.

— Фантазия, чистейшая фантазия, сынок, — похлопал Балашов Олега по плечу.

— Аркадий Александрович, — вмешался капитан, — мне кажется, что наш биолог прав.

— Возможно, возможно. У него очень богатое воображение, но…

— Меня интересует, что тебя натолкнуло на такую мысль, — допытывался капитан.