Евгений Гуляковский - Сезон туманов

Ротанову хотелось понять другое, то, о чем доктор упорно избегал говорить. Что происходит с человеческим интеллектом, с разумом, насколько сохраняется во вновь возникшем существе человеческая личность? И что оно собой представляет: мыслящую модель человека, нечто вроде биологического робота, или что-то гораздо более сложное?.. Обладает ли синглит психикой, памятью, может ли он чувствовать боль, радость, страдание?

На некоторые из этих вопросов он мог бы ответить сам, на основании собственного опыта, ответить утвердительно, со всеми выводами и последствиями...

Ротанов поднялся. Крепко пожал доктору руку.

— Спасибо. Мне нужно подумать. Встретимся на совете.

— Вы уверены, что этого достаточно? Что вы правильно все поняли?

— Я ведь был в городе... Насколько я знаю, до меня мало кому удавался непосредственный контакт. А если и удавался... Через прорезь прицела не так уж много можно увидеть.

— Вы несправедливы...

— Возможно. Потому и сказал, что мне нужно подумать.

На этот раз совет собрался точно в назначенное время. Не было только Филина. Даже председатель, два последних дня не отходивший от постели больной дочери, сидел на своем месте. Он еще больше осунулся и постарел за эти два дня, чувствовалось, что присутствие на совете стоит ему немалых сил.

Инженер начал с обычного отчета о положении дел. Все было давно известно присутствующим и говорилось для Ротанова, но тот неожиданно для всех прервал инженера и попросил перейти к утверждению программы действий на ближайший месяц. Сразу же вышла заминка. Инженер не подготовился для решительной атаки, не хотел немедленно раскрывать все карты. Сказал, что программа не разработана и не может быть утверждена здесь без учета того, что предложит Земля. Все повернулись к Ротанову.

— Конечно, я имею в виду не то, что вы сможете предложить нам через пятьдесят лет, когда прибудет очередной корабль. Нас интересует, что вы предложите сегодня, в крайнем случае, завтра,— закончил инженер свое выступление.

И тогда поднялся Ротанов. Он решил, что обязан сказать им все. Здесь он был среди людей, на чью помощь и поддержку рассчитывала Земля, отправляя его в этот экспериментальный полет, и потому, помедлив секунду, он начал рассказ о пространственном двигателе.

Сообщение о том, что расстояние в пятьдесят светолет больше не является проблемой, поразило их, как громом. Доктору показалось, что он ослышался, чего-то не понял. Все смешалось, все вскочили с мест, что-то одновременно кричали. Невозмутимый заведующий отделом заготовок вдруг заплакал и не скрывал своих слез, инженер сорвал очки и уставился на Ротанова. В это мгновение было сметено все, что их разделяло, потому что неожиданно на секунду они поверили в то, что их маленькая колония вдруг перестала быть островом, обреченной крепостью и превратилась в форпост человечества. Они не могли сразу осмыслить всей громадности этого события, но, как только установилась тишина, как только вернулась способность рассуждать трезво, сразу же сам собой вырос из общего молчания основной, главный вопрос: где же они, корабли Земли? Чего они ждут?

И Ротанов ответил:

— Все теперь зависит от вас самих. Во время пространственного перехода полностью разрушаются компьютер и вся электроника в остальных механизмах корабля. Как только вы сможете оснастить прибывший корабль новым управляющим блоком, переход станет немногим сложнее поездки в соседний город.

Тишина после этих слов показала, как велико было разочарование.

— Иными словами, вы сами не можете вернуться, и на новые корабли рассчитывать пока не приходится,— подвел итог инженер.

— Не совсем так,— возразил Ротанов.— В принципе я могу вернуться, и корабли могут быть здесь уже через месяц. Нужен всего лишь компьютер!

— Ну да, всего лишь компьютер...— с горькой иронией подхватил инженер.— Всего лишь корабельный компьютер, с его сложнейшей программой! Да где вы найдете здесь специалистов, способных рассчитать межзвездные трассы? И не просто рассчитать, но перевести эти расчеты в программный машинный язык! Где вы собираетесь делать этот компьютер? На нашем заводике?

— Есть ведь и в городе заводы.

— Их еще надо захватить! И даже если захватим, кто там будет работать? У нас нет техников, не говоря уже о мастерах и программистах этих автоматических комплексов!

— Конечно, их нет, откуда им быть, если все эти годы вы обучали своих людей одной-единственной специальности!

Ротанов не сразу понял, какую сделал ошибку. Тишина, повисшая теперь, была полна отчуждения, почти враждебности. Что он мог знать о том, как они жили здесь все эти годы, какое право имел судить их? Ну да, у них осталась одна-единственная специальность... Словно они этого хотели, словно у них был выбор! Ничего не было сказано. Члены совета молча смотрели на Ротанова. Он попытался исправить ошибку.

— Я ни в чем не хочу упрекнуть вас. Знаю, что не от вас зависит положение, которое сложилось сегодня. Знаю, что люссы напали первыми, что вы должны были защищаться. Но теперь мы вместе отвечаем перед Землей за судьбу базы на этой планете, за принципиальную возможность идти отсюда дальше, к другим звездам! Поэтому так важен этот компьютер. И производственный комплекс, способный его создать. Давайте вместе думать, это сейчас главное, только это! Все ваши проблемы решатся, если удастся наладить регулярное сообщение с Землей.

Ему не удалось убедить их. Они остались равнодушны к его призывам. Теперь он был для них чужим. Они не верили уже ни в этот компьютер, ни в сам переход, ни в скорую помощь Земли. Все его обещания превратились в пустые фразы.

— Все это прекрасно,— сказал председатель.— Давайте все же перейдем к текущим делам. Нам нужно решить вопрос с энергией, иначе защитные комплексы встанут посреди зимы.

— В этот раз мы не сможем обеспечить полный запас. Нужно идти на дневную сторону и там переждать зиму...

Они уже не обращали внимания на Ротанова, целиком уйдя в обсуждение насущных проблем. И он больше не пытался изменить ход совещания. Не вмешивался, не вставлял реплик, только внимательно, нахмурившись, слушал каждого выступавшего. Доктору казалось, что инженер выходит победителем из всей этой неразберихи. Если ему удастся настоять на походе, они лишатся последней стационарной базы. Руководство автоматически перейдет к нему в руки, они целиком попадут в зависимость от охотников, превратятся в кочующее дикое племя... Это будет началом конца... Доктор не пытался возражать, он понимал — в первую очередь такое решение покончит с научным отделом, но он устал бороться в одиночку. На серьезную поддержку со стороны председателя рассчитывать сейчас не приходилось. Оставалось проголосовать за поход, а поскольку все, кроме доктора и Ротанова, высказались именно за это, в результате голосования не приходилось сомневаться... И вдруг, когда инженер поставил вопрос на голосование, снова поднялся Ротанов.