Андрей Имранов - Антитезис

— Куда мы едем? — спросил он, как только машина, глухо заурчав двигателем, тронулась с места.

— Здесь недалеко, — уклончиво ответил Вирджил, направляя машину к яркому проему в торце гаража, — к одному человеку. Я собирался тебя завтра туда свозить, но так даже лучше. Знаешь пословицу «Учиться никогда не поздно»? Так вот, увидишь, что бывает, если следовать этой пословице.

— Учиться поздно? — тупо переспросил Лукшин.

— Да. То есть, что бывает в самом запущенном случае, ты и сам отлично знаешь. Вон, — Вирджил махнул рукой, — Москва. 11 миллионов человек, и большая часть из них — серая масса. Планктон. Я не хочу никого обидеть, это очень важная и нужная прослойка общества, я бы даже сказал — самая важная. Планктон без китов проживет, киты без планктона — нет. Киты, я думаю, это тоже понимают и в целом к планктону относятся благосклонно. Но что там думает, чем живет и о чем мечтает отдельно взятая частица этого самого планктона — неинтересно ровным счетом никому, кроме, пожалуй, ближайших родственников и друзей. Конечно, для наглядности, следовало бы начать твою экскурсию именно с этой самой серой массы, но это совершенно невозможно.

— Почему? — удивился Дима, — сами же говорите, большая часть… да я и не возражаю — наверное, так и есть. Остановите на улице любого и…

— И что? Пункт первый — при личном общении даже в планктоне проявляется индивидуальность. Ну, кофе пьет через трубочку или книги читает исключительно в темных очках. В среде планктона очень популярна идея, что эти индивидуальности роднят сих индивидуумов с великими людьми, которые тоже имели свои чудачества. Вот только при этом совершенно упускается тот факт, что Байрон стал велик отнюдь не тем, что держал в ящике стола гнилые яблоки. Пункт второй — никакая частица планктона не стоит того, чтобы выделять ее из общей массы. Много чести. И пункт третий — частица планктона, как это не парадоксально — планктоном не является. Чтобы составить впечатление о планктоне, как об явлении, надо ознакомиться если не со всеми его частицами, то, как минимум, с репрезентативной его выборкой. За день это сделать решительно невозможно. Так что я надеюсь, что ты имеешь представление о том, что я называю «планктоном» и быть его частицей не хочешь.

Машина выехала наружу, объехала пару зданий и вдруг очутилась на краю знакомой Диме парковки. Шлагбаум, в конце проезда от гаража, был уже поднят, машина пролетела мимо него, по диагонали пересекла парковку и — мимо домика охраны и еще одного поднятого шлагбаума — въехала в лес.

— Не хочу, — сказал Дима, — Хочу быть китом.

— И что ты для этого делаешь?

Лукшин бросил взгляд в боковое окно, на пролетающие мимо последние деревья леса.

— Еду знакомиться с интересным человеком.

Вирджил хихикнул, но ничего не сказал и разговор на этом как-то увял. Перед воротами машина слегка притормозила, но не столько из-за ворот (Лукшин уже знал, что распахиваются они очень быстро), сколько из-за выезда на улицу. Мягко накренившись, громадный джип повернул налево и снова натужно загудел двигателем. Во время поворота Дима украдкой бросил взгляд на противоположную сторону улицы — ему очень хотелось увидеть там «Порше» Черкизова. И чтобы Черкизов посмотрел сквозь незатонированные передние окна джипа (Вирджилу, кстати, минус: настоящие крутые ездят в наглухо тонированных тачках, это все знают) — посмотрел, увидел Лукшина и умылся.

Но Черкизова, разумеется, след простыл уже давно и вообще глупо было сожалеть об этом, учитывая, сколько времени Дима провел внутри комплекса. Делать больше нечего журналисту экстра-класса, кроме как торчать у ворот, ожидая как скоро и каким образом оттуда выйдет совершенно незнакомый ему соискатель. Лукшин это понимал, но все равно жалел — он не настолько часто оказывался в подобных ситуациях, чтобы не пытаться выжать из них все возможные удовольствия.

Ехали, и в само деле, недолго — минут десять. Но ехали переулками, поэтому Лукшин не совсем понял, где они оказались — пересекли трамвайную линию, вроде бы справа мелькнула набережная, потом они повернули налево и остановились на парковке.

— Приехали, — сказал Вирджил, вылезая из машины.

Дима тоже выбрался наружу, захлопнул дверцу и бросился за Вирджилом, который уже целеустремленно двигался по направлению к большому зданию на краю парковки. «ТСК Арал» — прочитал Лукшин большую вывеску над цокольным этажом. «Торговый центр?», — подумал он с некоторым удивлением, — «Это с каким интересным человеком можно в магазине познакомиться? С продавцом, что ли?». Но спрашивать не стал — скоро сам узнает.

Быстрым шагом следуя за Вирджилом, Дима поднялся на третий этаж и они пошли вглубь здания, по стеклянным коридорам мимо десятков однотипных бутиков.

— Здесь, — сказал Вирджил, заходя в распахнутые двери. «Кондиционеры и вентиляция» — прочитал недоумевающий Лукшин надпись сбоку от стеклянной двери.

— День добрый, Семён — это Вирджил. Лукшин закрутил головой, но в павильоне не было никого, кроме них и продавца и, очевидно, Семён был именно он. Продавец Вирджила явно узнал, но обрадовался не очень — даже немного поморщился, перед тем как натянуто улыбнуться и выдавить:

— Здравствуйте.

— Вот, — Вирджила неприветливый вид продавца ничуть не смутил, — представляю вам восходящую звезду четвертой власти. Дима, твой выход.

— Э-э-э, — сказал Лукшин, совершенно не представляя, что говорить и что делать, — а что — я?

— Пока — ничто, — жизнерадостно отозвался Вирджил, — но как будто собираешься стать журналистом? Так давай, работай. Вот человек — возьми у него интервью.

— Но я даже не знаю, кто он!

— Вот и узнаешь. Давай-давай — Вирджил присел на стул для посетителей и вальяжно откинулся на спинку.

— Ну, — сказал Дима, почесал кончик носа и повернулся к продавцу — меня зовут Дмитрий Лукшин, а вас Семён…

— Андронников, — со вздохом ответил продавец.

— Ну, — повторил Лукшин, — давайте… ну расскажите о себе, что ли…

Вирджил хмыкнул, а Семён опять вздохнул и сказал нехотя:

— А рассказывать-то нечего. Ничего особенного — родился в селе — в Михайловском. Вы, наверное, и не представляете себе, как там. Там ближайший город в трехстах километров, а так — деревня… Учился заочно, в Свердловском политехническом. Закончил, работал учителем физики и математики в сельской школе, потом… сюда приехал.

— Знаете что? — сказал Лукшин, который понятия не имел, о чем спрашивать дальше, — Получилось так, я ничего о вас не знаю и не очень готов к нашему разговору. Может, вы пойдете мне навстречу и сами расскажете то, ради чего я здесь?

Вирджил явственно хихикнул.

— Откуда ж мне знать, — пожал плечами Семён, покосился на Вирджила и продолжил: — про что вам рассказывать. Про GPS?