Андрей Имранов - Антитезис

Наташа, тихонько пискнув «Пожалуйста», выскользнула за дверь. Вирджил, закрыв глаза, вдохнул пар, идущий от чашек, потом поставил поднос перед собой, а одну чашку переставил ближе к Лукшину.

— Спасибо, — поблагодарил Дима, поднес чашку ко рту, осторожно отхлебнул и поставил обратно, — вкусный кофе.

Вирджил хмыкнул и пробормотал: «еще бы». Дима посмотрел на него заинтересованно, но Вирджил смотрел в монитор и продолжать не собирался. Поэтому Лукшин вернулся к статье. «Видимо, что-то меняется», — подумал он, — «помнится, как-то простого сержанта ДПС, по пьяни кого-то насмерть сбившего, МВД до последнего отстаивало, а тут целый полковник. Неужели у нас тоже когда-нибудь будет, как в Европе? Одни для всех законы, одни для всех суды… студентов, значит заставлял» Вспомнилось вдруг, как он сам, с двумя товарищами, копал картошку на даче одного из преподавателей. Курсе на третьем, вроде. Не за деньги, разумеется, а за зачет автоматом. И никто их не заставлял, наоборот, они почти сами напросились и не без оснований считали такой оборот очень удачным. И его мысли вдруг приняли другое направление. «А зачем студентов заставлять? В любой группе всегда найдется пять-шесть человек, которые с радостью поработают мышцами, вместо того, чтобы работать головой. Тем более — у ментов. А тут еще и уголовное дело завели. Скорее всего, этого полковника просто убирают таким образом. Ну да, когда это наши конторы любили сор из избы выносить? Даже если бы все СМИ в этого… Шамигулова вцепились, самое большее — его бы турнули тихонько или перевели куда-нибудь и все. Первый раз, что ли? А тут — на тебе, уголовное дело.» Лукшин перечитал статейку еще раз и даже вдохнул удивленно — столько новой информации он вдруг получил, просто чуть-чуть подумав над текстом, а не приняв его на веру. И того, что было написано, эта новая информация отличалась просто как черное и белое. «Точно, его турнуть захотели. И начали искать компромат… И это — всё, что они нашли? Все прегрешения целого полковника МВД — то, что он студентов к ремонту собственной квартиры привлекал? Да он просто святой, черт побери.» Лукшин ощутил на себе взгляд, поднял голову и точно — Вирджил смотрел на него с понимающе-насмешливым выражением. Кивнул и отвернулся обратно к своему ноутбуку. Лукшин задумался еще, потом ему стало стыдно. Нечем ему было гордиться, нечем — любой мыслящий человек додумался бы до того же самого, просто две секунды подумав над статьей. Но он-то сидел тут не как любой человек, он-то претендовал на место журналиста, причем — хорошего журналиста. «Вот я дурака свалял», — рисуя на листе какие-то загогулины, думал Дима, — «тоже, нашел оборотня в погонах. Ладно еще, не написал… а ведь мог бы, если б случайно не вспомнил.» Опять заполыхали уши и Лукшин откинулся на спинку стула и принялся, отдуваясь и шумно прихлебывая, пить кофе. Хотя был он уже совсем не горячий. «Вот Черкизов бы небось такой ерунды не сказал», — подумал он, — «Черкизов бы сразу все как есть объяснил. Да еще припомнил бы поименно все окружение этого…» — посмотрел на стол, — «замминистра… тля, он еще и замминистра был. Дураку же ясно, что таких людей просто так под суд не отдают… вот кретин я».

Лукшин поставил чашку на стол и принялся писать. Первый лист не пошел, он написал на нем вариантов десять первого предложения, потом попросил у Вирджила другой. Вирджил, хмыкнув, достал еще один лист. С этим вышло получше, и статья вроде как начала вырисовываться. Лукшин сидел, высунув язык и все больше и больше удивлялся, как, оказывается, сложно делать на бумаге все то, что он обычно делал уже не задумываясь — автоматически. Изменить слово, перестроить предложение, перетащить кусок текста. К моменту, когда статья стала ему более-менее нравиться, лист бумаги был весь исчиркан крестиками, стрелками, линиями, зачеркнутыми и обведенными словами. Дима критически его оглядел, вздохнул удовлетворенно и чуть не отдал Вирджилу в таком виде. Но спохватился, увел руку с листом в сторону, словно сразу так и собирался — не отдать, а отложить — и попросил еще лист. На этом тоже пришлось сделать несколько помарок, но следующий лист Лукшин написал уже начисто. Опять в последний момент спохватился и не отдал статью, как собирался, а внимательно перечитал ее. И правильно сделал — последний абзац был нехорош и сильно выбивался по смыслу. Лукшин покачал головой, попросил еще лист, потом отложил и этот, и, плюнув, попросил десять листов. Вирджил, веселясь, дал.

Все десять листов изводить не пришлось. Уже второй вариант показался Лукшину если и не идеальным, то приемлемым. Он собирался его и отдать, но потом не сдержался и все-таки исправил пяток слов на более подходящие. Просилась там еще одна замена, вместо выражения «никому не нужная должность». Была какая-то очень подходящая здесь идиома, она крутилась у Димы в голове, но он никак не мог ее ухватить. Уже написав начисто третий (то есть, уже девятый) вариант статьи, он вдруг вспомнил — «отставной козы барабанщик». Посмотрел на лист, вздохнул и отложил в сторону. Написал десятый вариант, изо всех сил сдерживаясь, заставил себя внимательно его перечитать и быстро (пока не придумалось еще какое-нибудь улучшение) отдал усмехающемуся Вирджилу.

— Хе, — Вирджил, не глядя, положил лист рядом с ноутбуком, — ты зачем последние два исправления сделал?

— А что? — встревожился Дима, — мне показалось, что они к месту… нет?

— Я этого не говорил. Я просто спрашиваю, зачем ты последние два раза статью переписывал. Ты решил, что новые варианты настолько хороши, что ради этого стоит переписать всю статью?

— Да. Нет., — Дима щелкнул пальцами, — не настолько. Они просто лучше. А я уже столько раз переписывал эту статью, что обидно отдавать ее неидеальной.

Вирджил негромко засмеялся, но, видимо, ответ его удовлетворил. Он поднял лист со статьей перед собой и, держа его почему-то немного наискосок, принялся его изучать.

— Анекдот старый знаешь? Политический. Про то, что «черножопый» вместе пишется? Не знаешь, наверное.

— Знаю, про МГИМО, — Так уж сложилось у Лукшина, что после «Ночного экспресса» работал он в коллективах, скажем так, немолодых («Старперов! Старперов!») и старые политические анекдоты знал даже лучше, чем современные.

— Угу. Так вот, «нестройный» здесь надо слитно писать… Это что за слово?

Дим вгляделся:

– «Безчестный».

— Ага. Я так и думал. Через «з»? Учись думать грамотно, в жизни пригодится.

— Ворд бы все исправил, — пробормотал Дима тихонько, не думая, что Вирджил расслышит, но он расслышал:

— Да, Ворд бы исправил. Он бы тебе тут еще много что исправил. И что нужно, и что не нужно. Ладно. Сойдет. Тройка с минусом. Огорчил ты меня.