Пол Андерсон - Время огня

Хейвиг со своей полудюжиной вернулся в нормальное время.

Его хронолог вспыхнул красным огнем за час до рассвета, накануне нового года, на сто семьдесят седьмом году непрерывного существования Убежища. На западе небо темное, на нем видны звезды и планеты, но на востоке оно уже посерело. Свет без теней позволял увидеть каждый камень стен и башен; он отражался в оконных стеклах и делал белым иней на булыжниках двора. Огромная тишина окутала мир, как будто все звуки замерзли на холоде, который жег легкие и паром вырывался из ноздрей.

Группа много раз репетировала то, что предстояло сделать. Тем не менее Хейвиг придирчиво осмотрел своих людей, избранных для совершения самого главного в операции.

Все одеты одинаково, в темно-зеленые парки, подшитые брюки заправлены в кожаные сапоги, у всех шлемы, оружие и пояса с инструментами. Хейвиг хорошо изучил их лица и характеры за время совместной жизни и дружбы; Леонсия, энергичная, нетерпеливая, с рыжим локоном, упавшим на лоб, который он целовал; Чао, Индлову, Гуттиерес, Белявский, Маатукибн Наал. На мгновение они соединили руки. И разжали их. Хейвиг опустил хронолог. Все приготовили оружие на случай, если часовые на стенах заметят их и поднимут тревогу.

Все за то, что нападение будет неожиданным. Местность вокруг тщательно контролируется, контролировалась в течение многих лет и будет контролироваться и в дальнейшем. Разве сам Сахем не подтвердил это во время своих путешествий к собственной будущей личности? Убежище процветает, растет его богатство, увеличивается число рекрутов, которые служат великой цели. Так что во время отпусков все расслаблялись. Агенты предпочитали брать отпуска зимой, чтобы сбежать от холода и мрака крепости. Но Сахем всегда присутствует в новый год, который начинается торжественной церемонией и речами, а заканчивается попойкой. И кто обвинит стражника, если в предрассветный час у него смыкаются глаза и притупляется внимание?

— Ну, хорошо, — сказал Хейвиг. — Я люблю тебя, Леонсия, — прошептал он. Губы его скользнули по ее губам. Группа устремилась к башне, где живет Калеб Уоллис.

Дверь не поддалась. Женщина выругалась:

— Клянусь хвостом Октаи!

Маатук выстрелил в замок. Грохот ударил по барабанным перепонкам, пробежал между спящими стенами. В голове Хейвига мелькнула мысль: «Ни одна боевая операция не проходит, как запланировано. Всегда нужно допускать отклонения…»

Но именно в этой части ошибка может погубить все.

Он пошел первым. Сзади послышались крики. Слышится ли в них изумление, а не тревога? Или он просто обманывает себя? Неважно. В прихожую и вверх по лестнице!

Подошвы стучат по камню. Толчки передаются через тело, до самых зубов. У него за спиной четверо, поднимаются по темной спиральной лестнице. Гуттиерес и Белявский остались внизу — охранять вход. Индлову и Чао отстали на втором и третьем этажах — захватить помещения секретаря — Хейвиг не знал, кто теперь выполняет его обязанности, — и Остина Колдуэлла. А на следующей площадке, отделанный медью, вход к Уоллису.

Он не охраняется. Никто не смеет входить без приглашения, если только не рухнет весь мир. Хейвиг широко распахнул дверь.

Он снова увидел панели стен, меха, тяжелую мебель, фотографии великих людей и матери Уоллиса. В помещении жарко и влажно. Окна затянуты морозом, создавая внутри полутьму. Маатук повернулся и остановился у входа. Хейвиг и Леонсия прошли дальше.

Уоллис вскочил с большой двухспальной кровати под пологом. Хейвиг поразился тому, как он постарел. Теперь он совсем седой. Лицо не красное, а покрытое паутиной жилок, щеки обвисли. Почему-то особенно ужасно и нелепо было видеть его ночную рубашку. Уоллес ощупью поискал пистолет на столе.

— А-а-а-а! — крикнула Леонсия и прыгнула.

Уоллис исчез. Она тоже, успев вцепиться в него пальцами. Потом они снова появились и покатились по полу, вцепившись друг в друга. Уоллис не мог уйти во времени, пока она его держит. Сквозь их тяжелое дыхание слышались крики какой-то обычной девушки за пологом кровати. Хейвиг кружил, пытаясь найти способ помочь. Борющиеся были равны по силе и решимости. И он не видел возможности вмешаться.

В прихожей послышались выстрелы.

Хейвиг подбежал к двери, прижался к ней и выглянул. Маатук лежал неподвижно. Над ним качался Остин Колдуэлл, он истекал кровью, хрипел пробитыми легкими; пистолет его дергался в поисках врагов. Старый боец с индейцами, должно быть, схватился с Чао и убил его, как убил и Маатука. Но и сам получил несколько пуль.

— Ты окружен! Сдавайся! — крикнул Хейвиг.

— Иди… к… дьяволу… предатель… — Рявкнул кольт.

Хейвиг вспомнил, сколько боли и ужаса испытал на службе у Сахема. Вспомнил своих последователей и Ксению. Скользнул на минуту в будущее, прошел в дверь, появился в обычном времени и выстрелил. Пуля пробуравила воздух и разбила стекло на фотографии Карла Великого. Колдуэлл был мертв.

Во дворе прозвучали взрывы, они слышались по всей крепости и во вспомогательных постройках. Хейвиг заторопился назад к Леонсии. Она сжимала нижнюю часть тела Уоллиса ногами, а пальцами рук сдавливала ему сонную артерию. Он бил ее по плечам, но она нагнула голову и продолжала давить. Удары его становились все слабее. Потом прекратились.

— Свяжи его, — выдохнула она. — Быстрее!

Из кармана Хейвиг достал пару наручников и цепь — обязательное оборудование всех его людей. Присев, он приковал Уоллиса к ножке кровати.

— Теперь никуда не денется, — сказал он. — Если только его никто не освободит. Ты останешься охранять его.

Она ощетинилась.

— И пропущу все самое интересное?

— Это приказ! — рявкнул он. Она бросила на него испепеляющий взгляд, но повиновалась. Этот пленник был сердцевиной плана, — Я пришлю кого-нибудь сменить тебя, — сказал он, и добавил про себя: «После боя».

Он ушел и наложница тоже исчезла. «Интересно, — подумал Хейвиг, — обрадовалась она неожиданному освобождению или огорчилась?»

На следующем этаже был балкон, с которого обозревался весь двор. Отсюда Сахем произносил свои проповеди. Хейвиг вышел на балкон и посмотрел вниз. Там царил хаос боя, слышались крики, стоны и выстрелы. Тут и там валялись мертвые и раненые. Шум боя оскорблял мирные небеса.

Хейвиг не мог понять общей картины боя и достал бинокль. С его помощью он мог узнавать людей. Или трупы… да, Хуан Мендоза… и, о Боже! Джерри Дженнингс, которого он надеялся спасти!

Новый отряд его бойцов появился в нормальном времени и развернулся. Неожиданно над головой раскрылись парашюты: это те, кто пролетал в самолете двадцатого века, каждый вооруженный хронологом, возникли в этом дне.

Хаос оказался кажущимся. С самого начала солдаты Уоллиса, свободные от дежурства, в основном обычные люди, почти равнялись по численности путешественникам, которые провели здесь много времени и постарались избежать участия в попойке накануне вечером. Пятая колонна была изобретена задолго до рождения Хейвига, но именно в его поколении она достигла расцвета и получила самое различное применение.