Пол Андерсон - Звездный лис

Чуть позже Хейм заметил, как среди кустов блеснула третья металлическая фигура. На сей раз она была так близко к их предполагаемому пути, что Хейм слегка изменил курс, чтобы пройти мимо. К тому же им все равно не было точно известно, где лучше заходить во владения Дыма Грома.

Объект вырастал по мере того, как они приближались к нему. Во время остановок Хейм обнаружил, что не может отвести взгляд от странного предмета. Его форма была какой-то особенной, и у Хейма по непонятной причине ползли по спине мурашки. Когда он наконец дотащился до места, где стояло это сооружение, ему захотелось поскорее убраться оттуда.

— Древняя машина. — Голос Вадажа был едва слышен из-за рева и шипения, раздававшегося впереди. — Ее бросили после того, как упала бомба.

Процесс коррозии в местной атмосфере был очень замедленным. Краска облезла с металла, тот в свою очередь заржавел, но все еще местами блестел. Аппарат имел форму ящика около двух метров шириной и пяти высотой, верхушка которого была скошена по направлению к центральной орудийной башне. Можно было различить остатки солнечной батареи вместе с радарной установкой, как показалось Хейму, и другими детекторами. Несколько лючков в корпусе и башне были закрыты без всяких признаков того, что их когда-то открывали. Хейм раздвинул кусты и, осмотрев основание машины, решил, что она передвигалась на воздушной подушке.

— Ничего себе дирижабль, — сказал он. — Насколько я понимаю, после войны эта телега опустилась на землю. В течение долгого времени в район Лохана нельзя было заходить. Те штуки, которые мы видели, должно быть, то же самое.

Джоселин вцепилась ему в руку, напомнив Хейму дочь, когда та была еще маленькой и ее что-либо пугало.

— Идем отсюда, Гуннар! — умоляюще проговорила она. — Слишком уж это напоминает мертвые кости.

— Интересно бы знать, — заметил Хейм, как всегда желая докопаться до истины, — почему металл бросили на произвол судьбы? Даже владея атомной энергией, аборигены планеты, лишенной огня, должны были бы бережно относиться к металлолому.

— Может, табу? — предположил Вадаж. — Вероятно, эти обломки ассоциируются в представлении местных с чем-то кошмарным.

— Вполне возможно, хотя у меня такое впечатление, что сторны оглядываются на свою войну с гораздо меньшим ужасом, нежели мы, когда вспоминаем наш Обмен, а ведь Земля еще легко отделалась.

— Хейм поправил давившую на плечи систему воздухоснабжения и рюкзак. — Ладно, пора двигаться дальше. Солнце уже низко, а меня что-то не привлекает перспектива ночевать среди призраков.

— Может, споешь нам что-нибудь, Андре? — попросила Джоселин. — Я бы тебе подтянула.

— Попробую. — Голос певца был усталым и разбитым, вдобавок нещадно искажался атмосферой, но тем не менее он прохрипел:

— Вдоль по дороге

К прекрасному Атти, где ноги

Так быстро носили тебя.

Со смертью в обнимку

Шагают мужчины…

Помогая Джоселин идти, Хейм сперва не обращал внимания на слова, но внезапно осознал, что Вадаж поет не «Когда Джонни вернулся с победой домой», а суровую старинную ирландскую балладу — древний оригинал этой песни.

Хейм взглянул на Брэгдона. Вся его фигура выражала упрямую мысль: откуда этим дьяволам знать, что такое война? Обтянутая перчаткой рука сжалась в кулак, когда Хейм подумал: «Я знаю! И я обязан похоронить ее!»

— Безрукий, безногий.

Калека убогий,

О Джонни, на что ты

Годишься теперь?..

Слышать такую песню в мертвой местности было не очень-то приятно, но, может, у Андре не было выбора. Какой бы призрак ни витал над адской машиной, слишком медленно уходившей назад, его он тоже не оставил равнодушным.

Все молча радовались изнеможению, которое заставило их уснуть этой ночью. Однако Хейму сон не принес облегчения. Его мучили кошмары, несколько раз он просыпался от… какого-то шума? Возможно, в этом были повинны гейзеры? Нет, что-то металлическое — скрип, треск, жужжание… Это всего лишь воображение, сказал себе Хейм и погрузился в знобящий мрак.

Рассвет был сырым от тумана, который приносило ветром от находящегося в каких-то трех-четырех километрах Дыма Грома. Белые испарения стлались над землей, так что буквально в десяти шагах все тонуло в серой дымке. Небо над головой походило на аметистовую чашу, а на шапку Лохана было больно смотреть. Хейм протолкнул через пищевой шлюз пригоршню концентратов и затуманенным взором огляделся вокруг:

— Где Джое?

— Она ушла туда, — махнул рукой Вадаж. — М-м… Ей пора бы уже вернуться, а?

— Пойду поищу ее. — Вскинув на плечи рюкзак, Хейм заковылял в туман.

Вскоре он нашел Джоселин, скорчившуюся в какой-то странной позе.

— В чем дело? — спросил Хейм сквозь водяной шум и бульканье.

Джоселин едва шевельнулась.

— Я не могу, — тонким голосом произнесла она.

— Что не можешь?

— Пошевелиться. Боль в каждом суставе, в каждой клетке. Идите дальше без меня. Вернетесь, когда отыщите помощь. Я подожду здесь.

Хейм опустился на четвереньки, стараясь равномерно распределить тяжесть на все четыре конечности.

— Ты должна идти с нами, — сказал он. — Мы не можем оставить тебя одну.

— Но что тут со мной может случиться? Да и вообще не все ли равно?

Хейма охватили угрызения совести. Он обнял Джоселин и сказал как можно мягче:

— Джое, я совершил ошибку, заставив тебя идти с нами. Тебе надо было остаться там, дождаться друзей… Но теперь поздно говорить об этом. Я не прошу у тебя прощения…

— Не нужно, Гуннар, — она склонила голову ему на плечо.

— Но я еще раз повторяю, что ты должна идти. Еще три-четыре дня…

— При этом Хейм мысленно добавил: — Дольше мы просто не протянем, потому что у нас кончатся все запасы. — Вслух он продолжал: — Потом можешь отдыхать, сколько тебе захочется.

— Отдыхать вечно, — выдохнула Джоселин. Капли текли по стеклу ее шлема, словно слезы, но голос звучал почти безмятежно. — Когда-то я боялась смерти. Теперь она кажется мне прекрасной.

— Есть и еще одна причина, по которой ты не можешь остаться здесь одна. Насколько мне известно, у тебя скоро должен начаться очередной цикл, так ведь? — Он взвалил ее рюкзак и резервуар для отходов себе на спину.

— Гуннар! — запротестовала Джоселин. — Не можешь же ты тащить еще и мою ношу!

— Да, к сожалению, твое воздухоочистительное снаряжение я взять не могу. А остальное… какие-то несколько килограммов!

Новый вес придавил Хейма словно глыба. Он с трудом поднялся и протянул Джоселин руки:

— Вставай! Оп-ля!

Ветер изменил направление. С севера послышался звук, который, как считал Хейм, причудился ему во сне. Лязг, грохот, стон — достаточно близко, чтобы перекрыть шум ветра.