Пол Андерсон - Война крылатых людей

Я выскочил наружу. И словно попал в огромный черный кипящий котел. Сверкали выстрелы, гудели сирены, раздавались крики туземцев. Я ощутил ужасный холод. Свет звезд отражался в инее, покрывавшем холмы. Я на мгновение удивился: как много звезд в небе и какие они яркие.

Затем Уженков включил прожектора на «Королеве Марии»: внезапно над нашими головами вспыхнуло солнце, слишком яркое даже для нас. Каким же оно должно было показаться каинитам! Я думаю, сплошной сине-белой стеной. Нападавшие кишели между нашими навесами — высокие охотники в леопардовых шкурах, приземистые коричневые гномы, топоры, копья и дубины в руках. А я видел только одно — человека, распростертого на земле. Пальцы его сжимали пистолет, а голова была размозжена… ужас!

Я поднес ко рту громадный мегафон, который всегда ношу с собой на всякий случай, и принялся отдавать приказы, пробираясь к кораблю. Хотя у нас имелось мощное оружие, нас было всего двадцать, даже меньше, против всего Улаша.

Наше укрепление было предназначено для обороны. Два человека спали в корабле, остальные — под навесами вокруг него. С полдюжины человек быстро пробились на корабль, остальные пытались прорваться к нему. Мы должны были выручить их, и как можно быстрее, иначе могло оказаться, что помогать будет некому.

Я видел, как наши парни показались из своих укрытий вблизи посадочных стабилизаторов. Даже теперь у меня перед глазами бегущий Зурковский, так и не застегнувший свою парку, которая болталась вокруг его голых ног. Он никогда не спал в пижаме. Да, в такие напряженные моменты порой замечаешь множество несущественных деталей. Наконец, ошеломленные ярким светом, каинита стали разбегаться. Они не ожидали такой мощной солнцеподобной вспышки, не ожидали рева сирен, звук которых ужасен даже для привычных ушей. Несколько каинитов лежали раненые или убитые.

Площадку словно захлестнул ревущий поток тел. На меня напали сзади. Я упал им под ноги. Нападавшие перепрыгнули через меня, и я остался в тисках лугала. Он лежал на моей груди и старался разорвать мне горло зубами и руками. Черт возьми! Это создание оказалось невероятно сильным. Сантиметр за сантиметром он подбирался к моему горлу. Затем появился еще один лугал. Он подобрал дубинку упавшего каинита и ударил меня по первому подвернувшемуся месту — по ноге. Я ощутил чудовищную боль и бессильную ярость. А затем я провалился во тьму.

Оказалось, что лугалы-заложники освободились. Я должен был предвидеть это. Даже без особого на то приказа они не могли оставаться в стороне, когда сражались их хозяева. Но, вне сомнения, они получили приказ. Тилитур и Вогзахан провели нас. Они получили безвозмездно большую партию товара и к тому же разместили своих подчиненных в самом нашем лагере.

Но, разумеется, их план не удался. Они не представляли себе нашей реальной силы. Да и как они могли себе ее представить?! Мануэль собственноручно убил обоих напавших на меня лугалов. Для этого ему потребовалось всего два выстрела. Наши парни создали кольцо огня, и нападавшие наконец разбежались. Но они сильно навредили нам. Я пришел в себя в корабельном лазарете. Мануэль сидел рядом со мной, словно беспокойный ворон.

— Как дела? — спросил я.

— Вы должны отдохнуть, синьор, — ответил он. — Пусть Бог простит меня, я приказал доктору накачать вас стимуляторами. Нам срочно требуется ваше решение. Немедленно. Несколько человек ранено, двое мертвы, трое исчезли. Враги отступили, и я думаю, они увели с собой пленных.

Меня положили на носилки и вынесли наружу. Я не испытывал боли, но голова у меня кружилась. Вы представляете, как себя чувствуешь, когда ты по горло набит наркотиками. Мануэль сказал мне, что мою левую ногу зашили. Но в этот момент главное было совсем не в этом… Гувер и Мурамото погибли. Буллис, Чанг и Зурковский пропали.

Наш лагерь в лучах оранжевого солнца был неестественно спокоен. Мои люди очистили его, пока я был без сознания. Трупы нападавших лежали в ряд. Двадцать три миллиана — это число будет преследовать меня до конца моих дней — и уж не знаю, сколько лугалов. Вероятно, не меньше сотни. Меня пронесли мимо. Я осмотрел мертвых, но никого не узнал.

Наши пленники были собраны в главном котловане фундамента. Около ста лугалов и только два миллиана. У одного был ужасный ожог от бластера, и наши медики дали ему болеутоляющее. Большинство раненых, очевидно, было унесено отступающими. При таком количестве конструкций и машин, стоящих вокруг, это нетрудно было сделать. Мануэль объяснил, что остановил нападение заложников-лугалов парализующим лучом, который оказался наилучшим оружием в сложившейся ситуации. Невозможно заставить лугала сражаться за своего хозяина, даже под угрозой смерти, если лугал парализован.

Я узнал второго, невредимого миллиана. Его уложил парализующий луч. Это был Кочихар, старший сын Шивару, навещавший нас вместе с отцом один или два раза.

Мы долго смотрели друг другу в глаза. Затем я спросил его:

— Почему? Почему вы это сделали?

Было морозно, пар вырывался из моего рта и ветер относил его.

— Потому что они предатели, воры и убийцы по своей натуре, — сказал Уженков на языке туземцев, — так же, как и все на Улаше, — группа Брандера позаботилась в свое время о том, чтобы собрать все слова, относящиеся к понятиям о чести и бесчестии.

Уженков плюнул на Кочихара.

— Мы будем охотиться на них, как на диких зверей, — добавил он. Гувер приходился ему двоюродным братом.

— Нет, — сказал я, потому что среди пленников прошел ропот, свидетельствующий о том, что они готовы на любые, даже самые безумные поступки. — Не говорите так…

Уженков замолчал, и вновь среди этих волосатых существ послышался гул голосов.

— Нет, Кочихар, — сказал я, — твой отец был моим хорошим другом. Во всяком случае, я в это верил. Чем же мы обидели его и других ваших соплеменников?

Гребень на голове Кочихара поднялся, он обернул свой хвост вокруг тела и фыркнул:

— Вы должны уйти отсюда и никогда больше не возвращаться! Иначе мы будем убивать вас в лесах, обрушим на вас холмы, прогоним через ваш лагерь рогатых зверей, отравим источники и сожжем всю траву под вашими ногами. Уходите и не смейте возвращаться сюда!

Я готов был взорваться, голова у меня раскалывалась от боли. Но я сдержал себя и сказал в ответ:

— Мы не уйдем, пока не вернут всех наших товарищей. В лагере имеется барабан, который твой отец подарил нам до своей измены. Вызови своих, Кочихар, и скажи им, чтобы вернули пленных. Только после этого мы вступим в переговоры.

Я замолчал, а он все смотрел на меня не отвечая. Я поманил Мануэля.

— Нет смысла продолжать этот разговор, — сказал я. — Нужно организовать прочную оборону. Вторично нас не должны захватить врасплох. И пошлите на поиски флиттеры. Их отряд не мог уйти далеко.