Вячеслав Букур - Поиск-87: Приключения. Фантастика

— Ты кто? — прохрипела она.

— Бубб! Ты не узнаешь меня?!

— Не вижу, — сипел тот. — Захворал я. Ближе подойди, может — разгляжу. В голове у меня круговерть.

— Я — Кратов, ты меня здесь выхаживал, на летающего зверя сажал!

— Ты разве живой еще? Я думал — тебя твои дружки сожрали, больных да увечных всегда жрут. Меня вот чуть не сожрали, да раздумали — вдруг еще встану? Жалко меня жрать — знаю много.

— Что с тобой?

— Лешие вчера напали, один меня по башке сильно огрел, едва последние слова не вышиб напрочь. Все на охоту убрели, самок с детенышами в новую берлогу упрятали, а я лежу здесь один, слова пересчитываю, чтобы не растерять. Не помогает, куда-то расползаются, змеищи… Худо мне, Хрра-тов, как бы не помереть. А помирать неохота, недужить — и того сильнее. Ведь сожрут меня, и слова мои сожрут вместе со мной, вот что обидно. Заговоры все позабыл, какой из меня теперь шаман?

— Бубб, дружище, я помню все твои заговоры наизусть!

— Правда? — обрадовался тот. — Подожди-ка.

Он заворочался в своих шкурах, застонал, мотая головой в коростах запекшейся крови. Потом с трудом сел и вытащил из-под себя здоровенный лоскут тонкой древесной коры.

— Нож тут где-то был, — ворчал он, шаря вокруг. — Запропастился к лешему. А, вот! Давай-ка расскажи мне заговор от брюшной маеты, а я его себе на коре нарежу для памяти. Что это у тебя с глазами? Хворь какая? Ты ко мне близко не садись, мне своих болячек достает, и так ни лешего не вижу, да чтобы еще из глаз потекло…

— Это не хворь, — сказал Кратов. — Это у нас бывает иногда от сильной радости.

— Чудной вы народ, — проговорил Бубб укоризненно. — Все-то у вас не как у людей. Да леший с вами, живите как знаете. Ну, давай начинай.

Сухогруз ДЗЮИ-88 класса «галактика-галактика» потерпел аварию во время маневра в зоне Замусоренных Солнц.

Произошла почти невероятная вещь: при выходе из подпространства звездолет материализовался в одной точке вселенной с пустой консервной банкой. И нет бы злополучной посудине оказаться где-нибудь внутри грузового контейнера! Ей обязательно приспичило попасть в самое сердце гравитационного двигателя и превратить его в груду металлолома.

— Дотянем на аварийном! — бодрился лоцман.

— Исключено! — огрызался кормчий. — Сам знаешь, что на аварийном двигателе нам с контейнерами в «спираль» не пролезть! Нужно избавиться от лишней массы, освободить контейнеры.

— Не позволю! — кипятился экспедитор. — За груз заплачено валютой! Я за него хвостом отвечаю! Если не довезу титал, представитель заказчика из меня всю лимфу высосет…

— А если я гробану корабль на входе в подпространство, то лимфу сосать ему будет не из кого, — ответил кормчий и, не слушая больше ни советов, ни возражений, прощелкал в переговорное устройство: — Аварийной команде — выдавить титал из наружных контейнеров! Машинистам — подготовить к работе аварийный двигатель! — Он повернулся к экспедитору: — А мы пока подождем ревизора и представителя заказчика.

Зрелище было жалкое: лоцман прятал глаза, а экспедитор сидел, потупив свой веснушчатый клюв, и сердито бормотал вполголоса сотни проклятий в адрес гнусной консервной банки, галоши-сухогруза и этого кретина — кормчего.

В его съеженной фигурке было столько безысходной тоски, что кормчему стало его жалко. Чтобы не поддаваться сантиментам, он перевел взгляд на экран внешнего обзора, где аварийная команда уже выдавливала в пространство из огромных тюбиков-контейнеров первосортный титал, за утерю которого безутешный представитель заказчика высосет не одно ведро лимфы из бедного экспедитора.

Кошка Мурлетка, свесив хвост с панели управления, умывала лапами усатую мордочку.

«Гостей намывает», — подумал консультант и потянулся было согнать Мурлетку на пол. В этот миг взревели сирены. «Началось!» — прошептал Валерий Рафаилович удовлетворенно и, раскрыв бумажный, по древней традиции, бортовой журнал, написал своим размашистым почерком:

12 марта. Учебная тревога. Разгерметизация отсека КК-2. Бортовое время 6—17.30.

Под завывание сирены в рубку один за другим ввалились шкипер Стас Коваль, Джон Диксон и оба Юрлова, Юрик и Шурик. Последним прибежал из душевого отсека второй механик Иштван Запа. Он поминутно подтягивал сползающие с намыленного тела плавки и ронял на пол ароматную пену. На лицах у всех была написана готовность к славным подвигам.

Захлопнув бортовой журнал и зажав его под мышкой, Валерий Рафаилович изобразил на лице тревогу. Он был плохим актером, но беспокойство у него вышло вполне убедительным.

— Без паники, ребята! Видите, горят синие лампочки. Значит, авария не грозит жизни экипажа. Шкипер Коваль, примите командование!

— Принимаю, мастер!

Стас опустился в кресло перед пультом.

— Всем доложить готовность!

По панели забегали разноцветные огоньки — экипаж докладывал своему командиру о готовности.

— Компьютеру — доложить обстановку!

— Докладываю, — раздался бесстрастный голос координирующего мозга, — разгерметизация отсека КК-2. Самопроизвольное открывание входного люка. Авария устраняется силами аварийной робот-бригады. Непосредственной опасности для жизни экипажа нет.

Валерий Рафаилович с облегчением вздохнул и услышал эхо своего вздоха, повторенное пятикратно всеми присутствующими.

— Отсек КК-2, вторая шлюзовая, — задумчиво сказал штурман Джон. — Твое, Запа, хозяйство?

— Нет, Жаннино! — нагло соврал второй механик.

«Врет», — молча констатировал консультант, а вслух сказал:

— Пойдем, ребята, разберемся, что там, в этой второй шлюзовой! — Он уже думал, какими словами опишет в бортовом журнале поведение своих подопечных. А пятеро стажеров с гомоном двинулись к дверям.

У внутреннего люка второй шлюзовой камеры уже стояли Жанна со своим «садистским набором» и конечно же ее безнадежный воздыхатель Эдик Шилов.

«Какие же они все салажата!» — подумал Валерий Рафаилович и скомандовал:

— Со мной остается главный механик. Остальным — уйти в соседний отсек и задраить переборку!

За спиной зароптали. Но авторитет консультанта всегда остается авторитетом консультанта.

Жанна победно взглянула на мужчин и, сделав им ручкой, натянула респиратор. Через секунду она уже была похожа на плюшевого слоника в кукольном парике.

Неожиданно запротестовал все еще намыленный, но уже одетый по всей форме Иштван:

— Мастер, по инструкции с Жанной должен оставаться не консультант, а второй механик! Не лишайте меня заслуженной славы, мастер!