Джон Бойд - Опылители Эдема

— Пиво для всех нас, — сказал Харгуд. — И не думайте, что она так щедра. Для изгнанников — все за счет заведения.

— Зачем лишать ветра мои паруса? Я хочу, чтобы они считали меня филантропкой.

— Я заказал пиво, — объяснил Харгуд, — потому что мне хочется, чтобы вы его попробовали. Здесь все самое вкусное.

Харгуд пустился в рассуждения о вкусе на этой планете, приписывая все особым качествам здешней почвы. Поскольку его внимание почти целиком сосредоточилось на Хиликс, глаза Халдейна блуждали по бару.

Близ него сидел тщедушный темноволосый мужчина, чуть ли не с восхищением потягивающий напиток и стреляя непрерывными очередями быстрых учтивых взглядов по отражению Хиликс в зеркале бара. В дальнем углу бара он увидел великана в матросских сапогах и морской форменной фуражке. Его рот был открыт, а рыжая борода вздыбилась от статического электричества, которое, как полагал Халдейн, генерировалось желанием. Такое предположение пришло Халдейну на ум при виде блеска глаз этого мужчины — более выразительных глаз ему видеть не приходилось. В одно и то же время они раздевали Хиликс и сочиняли уже тридцать шестую вариацию — Халдейн подсчитал — на одну-единственную тему.

Халдейн бесцеремонно обратился к Харгуду:

— Не сесть ли нам за стол?

— Одну минутку. — Он наклонился над стойкой бара и обратился к игравшему в гляделки херувимчику; — Халапов, как насчет организации обеда на восемь персон?

— Конечно, док, — ответил черноволосый мужчина, — когда они будут здесь?

— Сразу же следом за нами.

Они взяли свои стаканы и пошли через зал к столику. В обеденном зале было больше дюжины пар, и хотя мужчины были в компании женщин, вслед Хиликс раздавался низкий свист одобрения.

Халдейна охватила вспышка злости, которая сосредоточилась на Хиликс. Она осознанно откликалась на этот звук какими-то грубыми полунамеками, и ее красивая, свободная покачивающаяся и широкая походка замедлилась до семенящих шажочков, а лицо раскраснелось. Она шла с важным, самодовольным видом.

Его собственная, горячо любимая и беременная невеста радовалась тому, что ее освистывали!

Поднявшаяся злоба Халдейна вдруг резко оборвалась.

Когда они проходили мимо одного столика, он заметил рыжеволосую женщину, высокие скулы и прямая осанка которой придавали какие-то царственные черты ее неоспоримой красоте, подчеркнутой почти четвертьметровой ложбинкой, видимой в глубоком вырезе ее платья. Физическая красота этой женщины внушала трепет, ложбинка между ее грудями была даром природы, но создаваемое ею притяжение имело такое мощное силовое поле, что нога Халдейна сами собой понесли его в ее направлении.

Беседуя со своим партнером, она случайно встретилась взглядом с Халдейном, сверкнула лучом света из глаз, признательно улыбнулась и свистнула.

Хиликс уловила неожиданное затруднение и метнула на женщину взгляд, который разрушил ее силовое поле и восстановил компасный пеленг Халдейна. Она отступила назад, схватила руку Халдейна и фактически толкнула его к столу:

— Тебе понравилась та!

— Ты сама уже несколько раз нервно подрагивала.

Харгуд выбрал столик возле камина.

Халдейн спросил его, для чего используется открытое пространство с отполированным полом.

— Главным образом для танцев. К сожалению, не всегда. Мы возродили общественные танцы как один из видов развлечений, потому что они оказывают стимулирующее действие.

Халдейн взорвался:

— Эти люди нуждаются в стимуляции?

Харгуд рассмеялся:

— Гражданин Земли может этого не заметить. Тартар в буквальном смысле преисподняя для некоторых землян-мужчин, но очень мало женщин с Земли чувствуют себя здесь хоть сколько-нибудь несчастными. Всех их любят и оценивают по достоинству, в особенности оценивают по достоинству. Нет ни одной женщины, не обладающей привлекательностью. Просто у некоторых привлекательности больше.

Он взглянул на Хиликс.

Халдейн сидел, задумчиво уставившись на свой стакан с пивом. Он не какой-нибудь блюститель нравов, но ему определенно не хочется наезжать на супругу с пугачом каждый раз, когда она отправляется в бакалейную лавку. Он намерен быстро продвинуться на этой планете и не желает расходовать даже часть энергии на охрану собственного тыла и тыла своей жены.

— Какого рода технологией располагаете вы на этой планете?

— Достаточной для удовлетворения наших нужд, и у нас потрясающе громадные природные ресурсы.

— Могли бы вы построить звездолет?

— Это немного не по моей части. Но я уверен, что могли бы. Мы откачиваем с Земли лучшие умы. Почему вы спрашиваете?

— У меня есть одна идея звездолета, который может преодолеть одновременность… двигаться быстрее нынешних. Есть у вас карандаш?

— Ты планируешь возвращение обратно на Землю? — спросила Хиликс.

— Не на ту, которую мы оставили.

Он взял предложенный Харгудом карандаш и начал рисовать на скатерти чертеж.

— Вот, лазерная пропульсивная система. Свет, излучаемый этим источником, видите, устремляется вперед, чтобы собраться в одной точке, вот здесь, давая возможность потоку света ускоряться; это понятно. Как не трудно видеть, вы превышаете скорость света, тогда как мы знаем, что скорость света, если не учитывать принцип конвергенции, о котором вы, возможно, слышали, ограничена на фокусном расстоянии от лазеров до отверстия.

— Дон, я — гинеколог.

— Далее, этим символом обозначают одновременность — идеальную функцию собирающего объектива. На практике эта функция никогда не реализуется. Например, в масштабе реального времени нам потребуется шесть месяцев на преодоление четырех миллионов световых лет до созвездия Лебедя, что оценивается примерно как 0,987 643, если принять расстояние равным единице.

— Но я — гинеколог.

— У меня есть идея создания последовательного ряда кривых зеркал, располагаемых таким вот образом по окружности, которые будут ускорять исходный луч лазера, выбрасывающего пульсирующий пучок света, который, в свою очередь, будет увеличивать уже увеличенную скорость. Цепная реакция… Вы меня понимаете?

— Нет.

— Ладно, я уверен, что это здоровая идея, и определенные замечания, сделанные во время слушания моего дела, укрепили меня в моем мнении.

— Дон, вы даром тратите на меня время. Математика выше моего понимания.

— Простите меня, доктор. Я должен был помнить, что ваши интересы имеют другое направление… Но на этот вопрос вы можете мне ответить: какова у вас форма правления?

— Мы называем ее «демократией», по-гречески, но для меня она и остается только греческим названием. У меня не очень абстрактный ум. Если я не могу что-то потрогать, то не могу и по достоинству оценить это что-то. Но мы выбираем президента каждые шесть лет, а он назначает советников.