Роберт Силверберг - Ночные крылья. Человек в лабиринте. Полет лошади

— Скажи мне, где болит?

— Не могу… не знаю…

— Ложь. Когда это началось?

— Сегодня утром. Едва я встала.

— Еще одна ложь. Я должен знать правду.

— Возьми меня, Дик, не заставляй меня дольше ждать. Я…

— Что?

— Уже не могу это вынести.

Она вскочила с постели и принялась тереться об него, как кошка.

Он схватил ее за кисти рук.

— Скажи, чего ты больше не можешь выносить, Марта?

Она сжала зубы. Он сжимал ее руки все сильнее. Она откинулась назад, так что голова ее свисла, а груди целились в потолок. Теперь она вся была мокрая от пота. Растревоженный, жаждущий, он настаивал:

— Скажи, чего ты не можешь вынести?…

— Твоей близости, — призналась она.

В лабиринте было намного теплее, чем на равнине. Наверное стены и экран не пропускают ветра, подумал Раулинс.

Сверни влево… три шага… поставь правую ногу у той черной полоски на тротуаре… полный поворот на девяносто градусов вправо… еще раз…

Это несколько напоминало детскую игру в «классы». Только что здесь игра шла на более высокие ставки. Следи за каждым своим шагом, чувствуя, как смерть идет по пятам. Что за люди выстроили этот город? Он увидел луч энергии, пересекающий ступени перед ним. Компьютер приказал ему задержаться. Раз, два, три, четыре, пять… Иди!

По другую сторону этой преграды он остановился и повернулся. Бордман, хотя и старше его, догонял его, помахал ему рукой и подмигнул. Сейчас ему предстояла та же ловушка Он уже миновал место, в котором вспыхивал энергетический луч.

— Передохнем минутку? — спросил Раулинс.

— Не относись с такой снисходительностью к старому человеку, Нед. Не задерживайся, я еще не устал.

— У нас трудный участок впереди.

— Вот и нечего рассиживаться.

Раулинс просто не мог смотреть на эти кости. Существа разных видов встретились тут со смертью.

Яркий свет вспыхивал множество раз в секунду. Бордман, идущий на расстоянии пяти метров за Раулинсом, превратился в зловещий призрак, дергающийся в конвульсиях. Оглянувшись, Раулинс был вынужден махнуть перед глазами рукой, чтобы увидеть эти сдержанные движения.

Он слышал голос компьютера:

«Пройди десять шагов и остановись. Раз, два, три. Пройди десять шагов и остановись. Быстрее пройди до конца платформы».

Здесь, в зоне «X» кошмары подстерегали почти везде, и у него путалась лишь их очередность. Может быть, это здесь блок, весящий тонну, падает на неосторожных? А стены что, сжимаются? А где мост, который ведет в озеро огня?

Если исходить из средней продолжительности жизни человека, он мог бы прожить еще двести пять лет. Он хочет жить как можно дольше.

Зверь с длинными зубами сидел на пороге дома напротив них. Бордман отцепил от своего пояса оружие и включил автоматический прицел, установив его на тридцать килограмм массы в радиусе пятидесяти метров.

— Не промахнусь, — сказал Бордман и выстрелил.

Хищник, спрыгнув с порога, вытянул лапы в агонии и упал. Откуда-то прибежали три маленькие зверушки, питающиеся падалью, и начали рвать его в клочья.

Бордман захохотал. Чтобы попасть из оружия с автоматическим прицелом, не надо быть хорошим стрелком. Но он давно не охотился. Когда ему было тринадцать лет, он провел томительную неделю на охоте в Сахарском заповеднике вместе с группой из восьми значительно старших, чем он, заправил. Он охотился с этими людьми, так как заботился о своей карьере, но вообще-то ему там не понравилось — душный воздух, яркий блеск солнца, мертвые грязные звери на песке, бессмысленные убийства. Когда тебе тринадцать лет, то не слишком понимаешь мудреные развлечения людей среднего возраста. И все же он выдержал до конца, в надежде, что в делах карьеры ему помогут хорошие отношения с ними. И они помогли в самом деле. Но теперь это уже было что-то другое. Не развлечение, не спорт.

Изображения менялись на экране. Раулинс увидел, как лицо его отца, четкое поначалу, понемногу сливается с фоном. Проекцию каким-то образом представлял глаз смотрящего. Роботы, проходя тут, видели экран пустым. Теперь же Раулинс увидел шестнадцатилетнюю Мэрибель Чемберс, ученицу второго класса лицея Мадонны Милосердия в Рокфорде, штат Иллинойс. Мэрибель с несмелой улыбкой принялась раздеваться. Волосы ее были мягкие, губы припухшие и влажные. Она расстегнула лифчик и обнажила два крепких полушария с сосками словно огоньки. Мэрибель смущенно разрумянилась и обнажила теперь нижнюю часть тела. Во впадинах над ее пухлыми розовыми ягодицами поблескивали аметисты. Бедра обвивала цепочка с крестиком из слоновой кости. Раулинс пытался не смотреть на экран. Он вслушивался в голос компьютера, управляющий каждым его шагом.

— Я восстала из мертвых и жива теперь, — хрипло и многозначительно произнесла она.

Она призывала его, подманивая тремя пальчиками. Строила ему глазки. Слала воздушные поцелуи.

— Иди ко мне, за этот экран, глупенький! Я тебе покажу, как приятно это может быть…

Она хохотала, изгибалась, шевелила пальчиками. Кожа ее приобрела темно-зеленый цвет. Глаза меняли место, перемещаясь по лицу. И неожиданно экран скрылся за полыхающим огнем. Подчиняясь шепоту мозга, который вел его, он успешно миновал и эту ловушку.

Экран показывал какие-то абстрактные узоры: власть геометрии, прямые линии на марше, неподвижные фигуры. Бордман задержался, чтобы полюбоваться этим. А потом двинулся дальше.

Лес колеблющихся ножей у внутренней границы зоны «X».

Жара усиливалась. Пришлось идти по раскаленной мостовой на цыпочках. Это вызвало тревогу, так как никто из тех, кто испытывал трассу, этого не испытал. Может, на трассе происходят перемены? Может, город скрывал в себе новые дьявольские загадки? Сколько еще будет мучить жара, где ее территория кончается? Выживет ли он, доберется ли до зоны «Е»? Может быть, это Мюллер пытается не пропустить его в сердце лабиринта?

Может быть, Мюллер увидел Бордмана и хочет убить его? Не исключено. Он имеет все причины для ненависти. Может быть, надо пойти побыстрее, чтобы удалиться от Бордмана? Да, жара все сильнее. С другой стороны, тогда Бордман может заподозрить меня в трусости.

В глубине зоны «G» Бордман оказался перед дезориентационным экраном. Он не боялся этих опасностей лабиринта. Но он боялся идти туда, где свидетельства разума ложны. Он доверял своему разуму. Ему уже трижды пришлось менять сетчатку. Трудно правильно анализировать мир, если нет уверенности, что ты все четко различаешь.

Теперь он был в стране фантомов.

Параллельные линии сливались. Треугольные фигуры все как одна были сложены из тупых углов. Река, пересекающая долину, текла в гору. Звезды повисли, спутники кружили вокруг друг друга.